Бродель Фернан (Braudel, Fernand) (1902-1985). Французский историк и организатор науки. Фернан Бродель родился 24 августа 1902 в Люмевилле (Lumeville) (департамент Мейс), недалеко от Вердена. Сын сельского учителя, он провел детство в деревне, на ферме своей бабушки. В 1908 семья переехала в Париж. В 1913-1920 Бродель учился в Вольтеровском лицее, затем поступил в Сорбонну, которую окончил в 1923. Он надеялся получить должность преподавателя высшей школы в Бар-ле-Дюк (Bar-le-Duc), городке, недалеко от родного дома, но эти надежды не оправдались. В 1923 отправился в Алжир, который был тогда французской колонией, и стал преподавателем истории сначала в Константине (Constantine), а затем в лицее г.Алжир (Algiers). Там он работал до 1932 и там же встретил свою будущую жену, Паулу. В тот же период (1925-1926) Бродель прошел военную службу в группе оккупационных французских войск в Германии.
Однако он стремился к научной карьере. Вопреки рекомендациям профессуры Сорбонны, которая советовала посвятить его докторскую диссертацию истории Германии, он занялся изучением прошлого Испании. Уже летом 1927 Бродель проводит свои изыскания в архивах и библиотеках Саламанки (Испания), собирая исторический материал для диссертацииФилипп II, Испания и Средиземноморье. Кроме того, он посещает другие места Средиземноморья, в частности, в 1934 - Дубровник (Югославия), где, по его словам, собственными глазами видит XVI век.
В 1932 Бродель начинает преподавать в Париже. В это же время зарождается его дружба и сотрудничество с Люсьеном Февром (1878-1956), профессором истории Коллеж де Франс (College de France). Дальнейшая судьба Броделя крепко связана с Люсьеном Февром и его журналом «Анналы экономической и социальной истории» (Annales d"histoire économique et sociale), который Февр и Марк Блок организовали в 1929. Общая направленность журнала подвергала пересмотру тематику, исследовательские методы и само понимание предмета исторической науки. Февр взывал к «другой истории», включающей в себя не только истории войн и воцарений на престолах, но и изучение всех сторон обыденной жизни человека в межвоенные периоды.
В 1935 Бродель уехал в Бразилию, где ему предложили должность профессора университета в Сан-Паоло. В 1937 он возвращается во Францию, и в следующем году приступает к работе в Практической школе высших исследований (Ecole Pratique des Hautes Etudes) в Париже. Его дружба с Люсьеном Февром крепнет, и Бродель решает написать под руководством Февра книгу о средневековом Средиземноморье. Но война помешала этим планам.
В 1939 Бродель вступает в французскую армию. В 1940 попадает в плен и проводит следующие пять лет в лагерях для военнопленных, сначала в Майнце, затем, с 1943, в концлагере строгого режима на балтийском побережье (недалеко от Любека). В плену им написан труд Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II (La Méditerranée et le monde méditerranéen à l"époque de Philippe II), который в 1947 был защищен в качестве диссертации, а в 1949 вышел в свет и открыл Броделю дорогу в большую науку. Рассказывают, что в течении пяти лет он работал на обрывках школьных тетрадей, на уголке стола, без каких-либо документов и книг, по памяти, по тем знаниям, которые он накопил, работая в архивах и библиотеках Испании, Венеции, Рагусы (Дубровника). Не менее удивительно, что ему удавалось пересылать эти записи из концлагеря во Францию, Февру. К тому времени Февр остается единственным главой «школы Анналов», - в 1944 за участие в движении Сопротивления Марк Блок был расстрелян.
После окончания войны и своего освобождения Бродель возвращается во Францию и работает в Сорбонне. В ноябре 1947 Февр и Шарль Моразе (Charles Moraze) на деньги фонда Рокфеллера основывают VI секцию (социальные и экономические науки) Практической школы высших исследований (VI section de l"Ecole pratique des hautes études).
В 1949 Бродель перешел из Сорбонны в Коллеж де Франс, где стал заведующим кафедрой современной цивилизации.
После смерти Люсьена Февра в 1956 Бродель становится президентом IV секции Практической школы высших исследований и остается им вплоть до 1973. Он занял должность Февра в Коллеж де Франс и стал главным редактором «Анналов» (с 1946 по 1994 журнал назывался «Анналы. (Экономика. Общества. Цивилизации.)» («Annales. Economies. Sociétés. Civilisations»).
В 1958 выходит в свет основополагающая методологическая статья Броделя История и социальные науки: время большой длительности.
В 1959 он задумывает создание открытого научного центра и библиотеки под названием «Дом наук о человеке» («Maison des sciences de l"homme»). В 1970, с помощью фонда Форда, «Дом наук о человеке» наконец открывается, и Бродель становится его главным администратором.
В 1967 Бродель публикует первый вариант 1-го тома сочинения Материальная Цивилизация, экономика и капитализм (of Civilization and Capitalism), но он не полностью удовлетворен им. Он напряженно работает вплоть до 1979, когда наконец публикует окончательный вариант своего трехтомного труда.
Ф.Бродель воспитал плеяду замечательных французских историков: Г.Дюби (Georges Duby), М.Ферро (Marc Ferro), Ф.Фурье (Francois Furet), Ж. Ле Гофф (Jacques Le Goff), Е.Лерой-Ладюрье (Emmanuel Leroy-Ladurie), Ж.Ривель (Jacques Revel) и др. Бродель поддерживал и продвигал таланты в своей академической империи, но и внимательно следил за своими потенциальными соперниками и конкурентами. В 1970 из-за разногласий с сотрудниками «Анналов» он ушел с поста главного редактора, оставаясь лишь номинальным членом нового коллективного руководства журнала. Всю свою энергию с этого момента ученый отдает «Дому наук о человеке» и своему последнему многотомному труду Самобытность Франции, который ему не удалось завершить.
Высшая слава школы анналов. Она стала наиболее крупной в мире.
Бродель стал во главе этой школы и при жизни получил большое признание. Он был почетным доктором многих университетов (Кембридж, Оксфорд), в Чикагском университете был создан Научный исследовательский центр имени Броделя.
На рубеже 70-х годов произошло свержение короля Броделя. Во главе журнала «Анналы» стала коллегия. Хотя он и был членом редколлегии журнала, фактически отошел от работы, т.к. они практически отошли от идеи синтеза, началось развитие идеи постмодернизма.
Бродель - это второй этап школы анналов.
Его работы - были работы без персонажей. Его упрекали в экономическом и историческом детерминизме. Бродель отличался по своей направленности исследований от Блока и Февра.
Бродель родился в семье математика в маленькой деревушке на севере Франции. Бродель отдал предпочтение состояниям, длительным процессам, а не конкретным событиям.
Бродель учился в Париже. Закончил лицей Вольтера, затем Сорбонну. По окончании Сорбонны уехал в Алжир во французскую колонию, и преподавал здесь. Его очаровало средиземноморье, и у него созрел замысел связать свою первую работу со средиземноморьем. Как наследник Сорбонны: «Филипп 2. Испания. Средиземноморье». Бродель вступил в переписку с Февром. В итоге на первое место в этой работе вышел не Филипп 2, а средиземноморье. В середине 30-х работа над книгой прервалась, поскольку Броделя пригласили в Бразилию, где преподавал в университете Сан-Паулу. Там он познакомился с Леви-Строссом (классик структурологической антропологии).
На обратном пути из Бразилии в Европу Бродель пересекся с Февром. Закончилось все дружбой. Февр стал рассматривать Броделя как своего наследника. В 1938 году Бродель получает направление в практическую школу высших исследований в Париже. Здесь он завершает подготовительный этап своей книги. Но начинается война, Бродель идет на службу и попадает в плен. Бродель в течение всего времени продолжает писать книгу. Писал по памяти и посылал черновики Февру. В 1949 году публикует книгу, которая стала сенсационной.
Эта книга была своеобразным ответом на Освальда Шпенглера. Кризис - это падение, это регулярно повторяющееся в истории. Кризис - это регулярное явление цивилизации, за этим неизбежно следует стабильность. В итоге происходит нормальное развитие, которое не приводит человечество в тупик.
16 век по Броделю - век равновесия, когда только означились признаки заката средиземноморья.
На страницах своей работы Бродель нарисовал широкую панораму жизни народов, окружающих средиземноморья во второй половине 16 века. Жизнь, которую автор пытался показать во всей ее целостности. Целостность судеб природы и человека. Книга распадается на три части, в соответствии с тем ритмом движения истории, который Бродель считал правильным.
Роль среды.
Коллективные судьбы и общее движение.
События, политика и люди.
Первая часть посвящена почти неподвижной истории - история человека в его взаимоотношениях с окружающей средой. Как правило это повторяющиеся однообразные циклы.
Поверх этой истории располагается история в медленном ритме. Медленная история - это история структур - социальная история; история групп, история коллективов.
Третья - быстрая, событийная история. Это история не в общечеловеческом, а в индивидуальном течении. Это мир страстей, событий, смысл которых можно понять только в большой перспективе.
Т.о. у Броделя есть время географическое, социальное и индивидуальное.
Непрерывная связь истории и пространства в их взаимодействии, их взаимовлиянии. Пространство олицетворяется в средиземноморье. Соответственно с описания людей, обитавших средиземноморье, начинается описание. Но о географической среде писали и до Броделя. Но у Броделя географическая среда - это не просто фон или условие, а то, что активно взаимодействует. В первую очередь речь идет о море - оно становится историческим персонажем, который непосредственно влияет на жизнь. 1) Бродель обратился к геологии, океанологии, географии. Но к географической среде Бродель подходит не как природовед, а как историк. Все сведения, касающиеся средиземноморья временной характер. Т.е. каждый раз указывается, что это средиземноморье именно 16 века. 2) географическая среда - это не безусловный фактор, который подчиняет себе человека. Напротив, Бродель подчеркивает, что среда и исторический человек взаимно дополняют и изменяют друг друга. Значительная часть усилий человека того времени, как раз направлено на получение господства над природой. Средиземноморье - это не география; цельность средиземноморья обеспечивается не морем, а населяющими его народами. Его интересует как море соединило в одно целое народы.
Сочетание среды и процессов и является фундаментом для событийной истории. Здесь мы видим войны, политические портреты, интриги. Бродель приходит к выводу, что реальная история совершается одновременно на нескольких этажах-уровнях, которые между собой взаимосвязаны.
В результате этой работы популярность Броделя стала не только общефранцузской, но и общеевропейской.
Бродель наследует все посты Февра.
В 1962 году правительство назначает его главой «Дома наук о человеке».
Новый мир - почему же не новая история. С точки зрения Броделя, новая история должна была стать фундаментальной объясняющей наукой, объясняющей закономерности. Для этого история должна опираться на данные всех смежных наук о человеке, об обществе. Отсюда является идея междисциплинарного подхода. Бродель говорил, что история должна занимать интегрирующее, главенствующее положение.
Предмет исторических исследований - время, большой протяженности. На коротких промежутках времени нельзя понять истории.
Есть множественность скоростей социального времени. В теоретическом плане эта теория множественности скоростей была раскрыта в журнале История и общественные науки в статье «Историческая длительность» (1958). В этой статье Бродель говорит о трех скоростях - короткая, средняя и долгая. Они соразмерны друг другу, поскольку измеряются в разном масштабе.
Вся основная масса историков до этого занималась историей событий (выполняли функцию журналистов, социологов, и т.д.), а не историей длительности.
Новая история - это история социальная и экономическая, которая протекает в среднем и длительном времени.
Динамические структуры нельзя понять в коротком времени. Нужно, чтобы представители социологии и т.д. овладели языком истории.
Для того, чтобы изучать производство, демографические процессы, необходимы длительные временные масштабы. Не менее, чем среднее время. Но особенно важны сверхциклы, которые охватывают столетия. Это такие циклы, как рост и падение цен. Все великие структуры в мире обладают своим собственным ритмом жизни. Наука история будет только тогда эффективной, когда сможет охватить эти циклы. Центральное место в новой истории Бродель уделяет понятию «структура». Под структурой понимается организация, порядок, система достаточно устойчивых отношений между социальной реальностью и массой. Структура господствует во всех долговременных процессах.
Структура является опорой и препятствием исторического движения.
Можно отказаться от традиций, но при этом рухнуть в пропасть.
В этой теории явно прослеживается пренебрежением коротким временем. Явное противопоставление структур и событий. Процессы сотканы из отдельных событий. Вряд ли можно понять процесс, относясь пренебрежительно к событиям.
Обобщение идей Броделя получило в книге «Материальные цивилизации. Экономика и капитализм в 15 - 17 веках». 3 тома.
Сама экономика в первую очередь раскрывается через эту сферу. Все три тома пронизывает центральная тема перехода от одной экономической системы к другой. Бродель ставит вопрос - почему старый режим достигнув какого-то предела распадается? Почему в период своего развития феодальное общество распадается, и далее почему это распад приводит к выгоде небольшой части населения - европейцев?
- 3 этажей экономического развития.
- 1-й этаж: материальная жизнь или цивилизация.
- 2-й этаж, достаточно прозрачный - механизм рынка.
- 3-й этаж: активные иерархические социальные структуры (надстройка). Этот этаж активно искажает в свою пользу обмен, расшатывает порядок в своих интересах. Этаж весьма непрозрачен.
- 1-й том - структура повседневности (возможное и невозможное); 2 том - игры обмена; 3-й - время мира.
Бродель умер как экс-король истории. Ко времени его смерти в истории торжествовали другие тенденции. Уже произошел отказ от идеи глобальной истории. на первое место выдвинулась микроистория.
Федор Блюхер:
(Braudel, Fernand) (19021985). Французский историк и организатор науки. Фернан Бродель родился 24 августа 1902 в Люмевилле (Lumeville) (департамент Мейс), недалеко от Вердена. Сын сельского учителя, он провел детство в деревне, на ферме своей бабушки. В 1908 семья переехала в Париж. В 19131920 Бродель учился в Вольтеровском лицее, затем поступил в Сорбонну, которую окончил в 1923. Он надеялся получить должность преподавателя высшей школы в Бар-ле-Дюк (Bar-le-Duc), городке, недалеко от родного дома, но эти надежды не оправдались. В 1923 отправился в Алжир, который был тогда французской колонией, и стал преподавателем истории сначала в Константине (Constantine), а затем в лицее г.Алжир (Algiers). Там он работал до 1932 и там же встретил свою будущую жену, Паулу. В тот же период (19251926) Бродель прошел военную службу в группе оккупационных французских войск в Германии.
Однако он стремился к научной карьере. Вопреки рекомендациям профессуры Сорбонны, которая советовала посвятить его докторскую диссертацию истории Германии, он занялся изучением прошлого Испании. Уже летом 1927 Бродель проводит свои изыскания в архивах и библиотеках Саламанки (Испания), собирая исторический материал для диссертации Филипп II, Испания и Средиземноморье . Кроме того, он посещает другие места Средиземноморья, в частности, в 1934 Дубровник (Югославия), где, по его словам, собственными глазами видит XVI век.
В 1932 Бродель начинает преподавать в Париже. В это же время зарождается его дружба и сотрудничество с Люсьеном Февром (18781956), профессором истории Коллеж де Франс (College de France). Дальнейшая судьба Броделя крепко связана с Люсьеном Февром и его журналом «Анналы экономической и социальной истории» (Annales d"histoire économique et sociale ), который Февр и Марк Блок организовали в 1929. Общая направленность журнала подвергала пересмотру тематику, исследовательские методы и само понимание предмета исторической науки. Февр взывал к «другой истории», включающей в себя не только истории войн и воцарений на престолах, но и изучение всех сторон обыденной жизни человека в межвоенные периоды.
В 1935 Бродель уехал в Бразилию, где ему предложили должность профессора университета в Сан-Паоло. В 1937 он возвращается во Францию, и в следующем году приступает к работе в Практической школе высших исследований (Ecole Pratique des Hautes Etudes) в Париже. Его дружба с Люсьеном Февром крепнет, и Бродель решает написать под руководством Февра книгу о средневековом Средиземноморье. Но война помешала этим планам.
В 1939 Бродель вступает в французскую армию. В 1940 попадает в плен и проводит следующие пять лет в лагерях для военнопленных, сначала в Майнце, затем, с 1943, в концлагере строгого режима на балтийском побережье (недалеко от Любека). В плену им написан труд Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II (La Méditerranée et le monde méditerranéen à l"époque de Philippe II ), который в 1947 был защищен в качестве диссертации, а в 1949 вышел в свет и открыл Броделю дорогу в большую науку. Рассказывают, что в течении пяти лет он работал на обрывках школьных тетрадей, на уголке стола, без каких-либо документов и книг, по памяти, по тем знаниям, которые он накопил, работая в архивах и библиотеках Испании, Венеции, Рагусы (Дубровника). Не менее удивительно, что ему удавалось пересылать эти записи из концлагеря во Францию, Февру. К тому времени Февр остается единственным главой «школы Анналов», в 1944 за участие в движении Сопротивления Марк Блок был расстрелян.
После окончания войны и своего освобождения Бродель возвращается во Францию и работает в Сорбонне. В ноябре 1947 Февр и Шарль Моразе (Charles Moraze) на деньги фонда Рокфеллера основывают VI секцию (социальные и экономические науки) Практической школы высших исследований (VI section de l"Ecole pratique des hautes études).
В 1949 Бродель перешел из Сорбонны в Коллеж де Франс, где стал заведующим кафедрой современной цивилизации.
После смерти Люсьена Февра в 1956 Бродель становится президентом IV секции Практической школы высших исследований и остается им вплоть до 1973. Он занял должность Февра в Коллеж де Франс и стал главным редактором «Анналов» (с 1946 по 1994 журнал назывался «Анналы. (Экономика. Общества. Цивилизации.)» («Annales. Economies. Sociétés. Civilisations»).
В 1958 выходит в свет основополагающая методологическая статья Броделя История и социальные науки: время большой длительности .
В 1959 он задумывает создание открытого научного центра и библиотеки под названием «Дом наук о человеке» («Maison des sciences de l"homme»). В 1970, с помощью фонда Форда, «Дом наук о человеке» наконец открывается, и Бродель становится его главным администратором.
В 1967 Бродель публикует первый вариант 1-го тома сочинения Материальная Цивилизация, экономика и капитализм (of Civilization and Capitalism ), но он не полностью удовлетворен им. Он напряженно работает вплоть до 1979, когда наконец публикует окончательный вариант своего трехтомного труда.
Ф.Бродель воспитал плеяду замечательных французских историков: Г.Дюби (Georges Duby), М.Ферро (Marc Ferro), Ф.Фурье (Francois Furet), Ж. Ле Гофф (Jacques Le Goff), Е.Лерой-Ладюрье (Emmanuel Leroy-Ladurie), Ж.Ривель (Jacques Revel) и др. Бродель поддерживал и продвигал таланты в своей академической империи, но и внимательно следил за своими потенциальными соперниками и конкурентами.
В 1970 из-за разногласий с сотрудниками «Анналов» он ушел с поста главного редактора, оставаясь лишь номинальным членом нового коллективного руководства журнала. Всю свою энергию с этого момента ученый отдает «Дому наук о человеке» и своему последнему многотомному труду Самобытность Франции , который ему не удалось завершить.
Влияние Броделя на мировую историографию сложно переоценить. С его именем связывают не только изменения во французской историографии (затронувшие непосредственно и школу Анналов), но и серьезные изменения парадигмы современной исторической науки во всем мире. Ф.Бродель изменил предмет исторической науки, введя новые пространственно-временные границы объекта и субъекта исторического исследования. При этом он сохранил традиционные для научной истории методы получения позитивных (объективных) знаний об объекте. Ученый предложил новую методологию синтеза социальных наук на основании выделения структуры социального времени. Традиционно исторические исследования строились либо вокруг конкретных событий во времени, таких как история политической революции (например, Великой французской революции), истории войны (Столетняя война) или больших исторических периодов (история Средневековья), либо вокруг какого-то пространственно-исторического образования, например, государства (история Англии), религиозного движения (история христианства) или общественно-экономических формаций (история античности). Бродель критикует традиционную историографию, основанную на описании исторических событий, которые напрямую связаны с политической историей и измеряются относительно короткими хронологическими единицами. Для своего исследования он вводит понятие времени больших длительностей (la longue durtée). С помощью этого понятия предметом исторического исследования становятся демографические прогрессии, изменения экономических и социальных коньюнктур, цикличные колебания производства, обмена и потребления, т.е. понятия, широко используемые такими социальными науками, как демография, этнология, экономика социология и т.д. Субъектом истории при подобном подходе оказываются не отдельные исторические индивиды, а медленно изменяющиеся во времени структуры «системы достаточно устойчивых отношений между социальной реальностью и массами». Такими субъектами выступают городские экономики Венеции в 1516 вв. или Антверпена Амстердама 1617 вв., производство риса в Китае 1317 вв. или агротехническая революция в Англии 1718 вв., морская торговля на длительных расстояниях или квазиавтономная торговля России 1618 вв. Это позволяет преодолеть определенный антропоцентризм идеализированных объектов исторической науки, который заставляет нас искать в качестве главного действующего лица на исторической сцене конкретную историческую личность, тем самым придавая случайности решающее значение в описании истории (анекдот о насморке Наполеона как фатального фактора для французов во время сражения под Бородином). С другой стороны, преодолевается телеологизм в исторической науке, возникающий от перенесения историком на выделенную по каким-то признакам группу лиц (например, носителей протестантской этики или передового классового сознания) признаков, присущих лишь отдельному индивиду. Широко используя экономическую статистику и ретроспективную географию, Бродель создает широкую историческую панораму «бессобытийной истории», в которой в качестве событий фиксируется не локальные явления политической жизни общества, а обнаруженные историком «аномалии» естественного течения исторической жизни общества. Таковы, например, таможенная загадка Нарвы, или финансовая устойчивость английского фунта стерлингов с 1561 по 1920 год. Именно они требуют своего объяснения в истории возникновения капитализма.
Выделение нового измерения истории и специфического исторического субъекта в виде исследуемых структур позволили Броделю создать оригинальную модель исторического исследования. Сначала рассматриваются географические, демографические, агротехнические, производственные и потребительские условия материальной жизни, или, как их назвал Бродель «структуры повседневности» предмета исследования. Это то, что не изменяется в течение длительного времени, исчисляемого столетиями, и составляет материальные условия существования человека в данной географической и социальной среде. Затем анализируются собственно экономические структуры общества, связанные со сферой обмена (рынки, ярмарки, биржи и кредиты, торговля и промышленность) и возникающие на их основе социальные структуры, начиная от простейших торговых иерархий и заканчивая, если того требует предмет исследования, государством. Наконец, в последней части исследования показывается, как в результате взаимодействия выявленных ранее структур возникает собственно предмет исследования, будь то мир экономики современного капитализма (Материальная цивилизация, экономика и капитализм XVXVIII вв. , тт. 13. М., 19861992) или современная Франция (Что такое Франция . М., 19941997). В связи с тем, что предметом исследований Броделя являются цивилизации Средиземноморья, возникновение капитализма или самобытность Франции, рассматриваемые как моменты больших временных длительностей, полученные ученым результаты выходят за рамки нарративного изложения истории. По своему воздействию на развитие исторической науки Фернана Броделя можно поставить в один ряд с такими фигурами как Леопольд фон Ранке, Теодор Моммзен, Якоб Буркхард, Фюстель де Куланж, Люсьен Февр, Марк Блок и Арнольд Тойнби.
Несмотря на то, что конкретная научная работа в соответствии с разработанной Броделем методологией, предполагающей масштабные дорогостоящие изыскания, для современной российской науки в условиях ее недостаточного финансирования пока довольно затруднительна, труды Ф.Броделя являются образцами современного исторического исследования также и для многих российских историков и коллективов ученых.
БРОДЕЛЬ (Braudel) Фернан (24.8.1902, Люмевиль - 27.11.1985, Сен-Жерве-ле-Бен), французский историк. Член Французской академии (1984 год). В 1922 году окончил Парижский университет. С начала 1920-х до начала 1930-х годов преподавал в лицеях в Алжире, с 1937 года - в Практической школе высших исследований в Париже. С начала 2-й мировой войны в действующей армии, в 1940-45-е годы в немецком плену. В лагере для военнопленных написал книгу «Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II» (в 1947 году защищена в качестве диссертации, в 1949 году вышла в свет). С 1949 года профессор и заведующий кафедрой современной цивилизации в Коллеж де Франс, в 1956-68 годах главный редактор журнала «Анналы», в 1956-72 годах президент VI секции (социальные и экономические науки) Практической школы высших исследований. В 1962 году Бродель основал Дом наук о человеке. В 1958 году вышла его основополагающая методологическая статья «История и социальные науки: время большой длительности». В 1979 году Бродель опубликовал капитальный 3-томный труд «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII века» (первый вариант 1-го тома вышел в 1967 году). В конце жизни Бродель работал над многотомным исследованием «Что такое Франция» (не завершено; первые два тома вышли посмертно в 1986 году).
Бродель являлся приверженцем «глобальной истории». «Глобальное общество» он делил на системы - экономическую, социальную, политическую, культурную, каждую из которых, в свою очередь, подразделял на множество подсистем. При полном описании «глобального общества» Бродель учитывал разные темпы изменений в разных системах. Вслед за французским социологом Г. Д. Гурвичем Бродель предлагал выделить три временных ритма: время большой длительности (longue duréе) - время географических, материальных и ментальных структур, «квазинеподвижное», в котором перемены не ощущаются; время средней длительности - время конъюнктурных циклов, исчисляемых десятилетиями; краткое время - время событий.
Признавая, что «тотальное» описание возможно лишь при учёте всех систем «глобального общества» и всех временных циклов, Бродель сосредоточивал своё внимание на экономической и материальной жизни, и отсюда - на времени большой длительности. Именно там, считал Бродель, лежат основные причины исторических перемен; они совершаются медленно, незаметно для людей и помимо их воли.
Труды Броделя стимулировали интерес к истории повседневности, к изучению роли географической среды в историческом процессе, способствовали развитию экологического взгляда на мир. В то же время Броделя не раз упрекали в том, что он не проявляет внимания к культуре, историческим событиям, отрицает человеческую активность, игнорирует роль сознания индивидов и групп в истории.
Соч.: Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII века: В 3 т. М., 1986-1992; Динамика капитализма. Смоленск, 1993; Что такое Франция. М., . Кн. 1-2; Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. М., 2002-2004-. Ч.1-3.
Лит.: Соколова М. Н. Историческая теория Фернана Броделя // Французский ежегодник. 1972. М., 1974; Lire Braudel. Р., 1988; Февр Л. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II // Февр Л. Бои за историю. М., 1991; Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993.
А. Я. Гуревич, Д. Э. Харитонович.
Фернан Бродель
Французский ежегодник 2002. М., 2002.
В блестящем созвездии выдающихся историков особое место занимают те, чьи труды определяют направление развития науки, устанавливают ее уровень, задают тон, диктуют моду. К их числу, несомненно, принадлежит Фернан Бродель – академик Французской академии, член-корреспондент 10 зарубежных академий, почетный доктор 18 университетов, основатель «геоистории» и «глобальной истории», один из основоположников «новой исторической науки», положившей начало современной «историографической революции».
Труды Броделя переведены на все основные языки, его имя вошло в энциклопедии , его идеи вдохновляли многих историков. В США создан специальный «Броделевский центр», который более 20 лет издает журнал, освещающий исторические проблемы в духе концепций Броделя .
О Броделе много написано, в том числе и на русском языке ; появилась его подробная объемистая биография , но все же лучше всего о своем становлении историка рассказал сам Бродель в статье, появившейся в 1972 г. в США , и через 12 лет опубликованной на русском языке.
Не претендуя на сколько-нибудь подробный анализ трудов Броделя, остановимся на основных вехах его жизненного пути .
Фернан Бродель родился 24 августа 1902 г. в небольшой деревушке Люмевиль-ан-Орнуа, в Лотарингии, почти на границе с Германией, где его родители обычно проводили летние месяцы. Отец Броделя преподавал математику в одной из парижских школ, дед по отцу был крестьянином, затем – солдатом, а потом – сапожником. Мать – уроженка южной Франции, вела домашнее хозяйство. Детство Фернана и его старшего брата прошло в деревне, где будущий историк, по словам его жены, «жил как настоящий сын крестьянина». За детьми присматривала бабушка по отцовской линии – Эмилия Корно, которую Бродель горячо любил, называл светом своего детства и посвятил ей свою последнюю крупную работу под названием «Что такое Франция?». Впечатления деревенской жизни: окружающая природа, старые деревенские дома (дом Броделей был построен в 1806 г.), старинные церковь и мельница, соседи – крестьяне, которых он хорошо знал, их образ жизни, постоянно возобновляющаяся череда сельских работ – навсегда остались в его памяти. «Думаю, что для моего становления как историка этот долгий и неоднократно возобновлявшийся опыт сельской жизни имел немалое значение. То, что другие узнавали из книг, я знал с самого начала, почерпнув это прямо из жизни», – вспоминал Бродель, называя себя «историком с крестьянскими корнями». Граничившая с Германией Лотарингия, где многие жители говорили по-немецки, по словам Броделя, была «полна воспоминаний о былых войнах, еще ребенком я вместе с членами моей семьи побывал рядом с Наполеоном в битве под Аустерлицем и при переправе через Березину».
В 1909 г. Бродель поступил в начальную школу в парижском предместье Мериель, где его соучеником был будущий знаменитый киноактер Жан Габен, а затем в лицей Вольтера в Париже. Учеба давалась ему легко: по его собственным словам, он «обожал историю», обладал редкостной памятью, с детства, как уроженец Лотарингии, говорил по-немецки, любил латынь и греческий, писал стихи , одно время даже брал уроки русского языка и, благодаря полученной от отца подготовке, преуспевал в математике.
После окончания лицея Бродель хотел учиться медицине, но отец настаивал на поступлении в Политехническую школу, чтобы сын стал инженером. В конце концов, дело кончилось компромиссом: Бродель без особого желания поступил на Гуманитарный (des Lettres) факультет Парижского университета, в знаменитую Сорбонну, где стал изучать историю. «Как и всех левых студентов того времени», его привлекала революция XVIII в. Дипломная работа Броделя «Начало революции в Бар-ле-Дюк» была посвящена революционным событиям в самом близком к его родной деревне небольшом городке Бар-ле-Дюк.
Окончив университет, Бродель совсем еще молодым 20-летним человеком сдал очень сложные, требовавшие длительной зубрежки экзамены на высокоценимое во Франции звание «агреже», обладатель которого получал право преподавать в старших классах лицея и даже на некоторых факультетах университетов. «Агреже» были немногочисленны, им хорошо платили и по своему положению они приближались к преподавателям высшей школы. Бродель хотел стать учителем истории в лицее Бар-ле-Дюк, в родной ему Лотарингии, но администрация лицея предпочла другого кандидата, и тогда Бродель резко изменил свои планы и отправился на работу в Алжир, в лицей города Константины, а затем и в лицей столицы Алжира.
Официально Алжир считался тогда заморской частью Франции; его прибрежные города были населены в основном французами, но в действительности это была совсем другая, не похожая на Францию африканская страна. Бродель впервые увидел и страстно полюбил Средиземное море, горячее южное солнце, нарядные приморские города Алжира. «Это был подарок богов... Я начал жить» , – говорил он.
Бродель с головой погрузился в работу, быстро приобрел известность как блестящий лектор, выступавший, к удивлению окружающих, без записок и конспектов, подружился со своими учениками, объездил верхом на лошадях и на верблюдах горы и пустыни Алжира. Он с удовольствием преподавал – разумеется, в духе господствовавшей тогда «событийной» или «позитивистской» истории , приверженцы которой видели свою главную задачу в возможно более точном, основанном на архивных документах рассказе о событиях, по преимуществу, политической, дипломатической и военной истории.
Противники «событийной» истории, осуждавшие примитивную «историю-рассказ», считавшие, что историк должен не только рассказывать, но ставить и решать проблемы, изучать не только политические, но и социально-экономические вопросы, обращаться не только к далекому прошлому, но и к современности, были тогда еще очень немногочисленными.
Бродель провел в Алжире почти 10 лет, и это дало ему возможность, по его собственному выражению, увидеть Францию «наизнанку», взглянуть на нее с другой стороны Средиземного моря, почувствовать, что его родная страна – лишь небольшая часть огромного и разнообразного мира, а ее история – часть мировых глобальных процессов. «Думаю, что эти картины, это Средиземноморье, увиденное как бы «с другого берега», оказали большое влияние на мои исторические воззрения» , – свидетельствовал Бродель.
Он начал выступать в научной печати со статьями и рецензиями по истории разных стран Средиземноморья, мечтал об университетской карьере, но для этого нужно было защитить в Сорбонне докторскую диссертацию. Требования к ней были очень высокими. Диссертация на соискание ученой степени доктора гуманитарных наук должна была представлять собой исчерпывающее, фундаментальное, обязательно основанное на архивных документах детальное исследование какого-либо события или исторического периода. Ее объем обычно превышал тысячу страниц, порой составляя несколько томов. Кроме того, требовалось представить еще «дополнительную диссертацию» меньшего объема по смежным сюжетам, чаще всего по историографии или источниковедению. Заветная мечта, но и тяжкое ярмо начинающих историков, диссертация требовала, по меньшей мере, десятка лет напряженного труда, но зато открывала путь к званию профессора университета, которое считалось вершиной научной карьеры.
Сначала Бродель думал заняться историей соседней Германии, но будучи, по его собственному выражению, «французом до мозга костей», усомнился, что может быть объективным, и обратился к истории Испании, которой он уже немного занимался. Он «шутя выучил испанский язык» , и в 1928 г., подобно другим честолюбивым «агреже», представил на утверждение в Сорбонну тему будущей диссертации: «Филипп II и испанская политика в Средиземноморье с 1559 по 1574 гг.» Это была классическая для «событийной» истории внешнеполитическая тема, и она не встретила никаких возражений в Сорбонне, которая являлась главной цитаделью «позитивистской» историографии. В течение нескольких последующих лет Бродель со свойственной ему энергией и настойчивостью в свободное от преподавания время, в летние каникулы работал в архивах Франции, Испании, Италии, Югославии, отыскивая нужные ему документы. Ему помогала жена, его бывшая ученица, научившаяся читать неразборчивые средневековые манускрипты. К немалому изумлению своих коллег, Бродель обзавелся фотоаппаратом и фотографировал документы, тогда как другие историки переписывали их от руки. За день Бродель ухитрялся сделать две-три тысячи кадров, а потом читал их с помощью проекционного аппарата.
Бродель очень любил работу в архивах и сохранил эту любовь до конца своих дней. Само чтение еще никем не виданных со времени их составления архивных документов доставляло ему подлинное наслаждение. «Помню, в какой восторг я пришел, обнаружив в 1934 г. в Дубровнике (бывшей Рагузе – В.С .) великолепные рагузские реестры: наконец-то передо мной были сведения о кораблях, фрахте, товарах, страховке, торговых перевозках. Впервые я увидел воочию Средиземное море XVI века» , – писал Бродель. Его очень интересовали торговля, цены, деятельность купечества, морские перевозки, вообще история экономики. Он ощущал, что географические условия, экономическое развитие, способ производства и обмена, образ жизни и другие длительно действующие факторы сильнее влияют на историю, чем хитросплетения дипломатии и политики. Бродель начал читать труды экономистов, в том числе Маркса, и основанный в 1929 г. М. Блоком и Л. Февром журнал «Анналы экономической и социальной истории», который резко выступал против позитивистской историографии, призывал обратить особое внимание на изучение социально-экономических проблем и обогатить историю другими «науками о человеке». «Анналы» первого поколения (поколения Блока и Февра) были живым, задиристым, боевым, но еще мало влиятельным журналом. По оценке Броделя, у них насчитывалось не больше 300-400 читателей во Франции и около 100 в Италии.
Постепенно Бродель стал испытывать растущие сомнения относительно темы своей диссертации. «Филипп II привлекал меня все меньше и меньше, а Средиземноморье – все больше и больше». В конце концов, «где-то между 1927 и 1933 годами» его решение созрело; он «избрал Средиземноморье».
В 1932 г. Бродель вернулся во Францию, преподавал в одном из лучших лицеев Парижа – лицее Кондорсе, а затем в еще более известном лицее Генриха IV, но проработал там недолго. В 1935 г. ему предложили поехать в Бразилию преподавать в только что созданном Университете города Сан-Пауло, и Бродель немедленно согласился.
В Бразилии Бродель провел 3 года. По его словам, «там оказались поистине райские условия для работы и размышления». Бродель с большим успехом преподавал, много ездил по стране, очень много читал и работал над привезенными из Франции выписками и фотокопиями из архивов, ящики с которыми заняли целую комнату. Бразилия позволила ему вновь – но в еще более широком масштабе, чем в Алжире, – взглянуть на Францию «наизнанку» – с другого континента, где жили испанцы, португальцы, индейцы и многие другие национальности, где сталкивалась европейская и местная индейская культура, где местами еще сохранялись напоминавшие средневековые формы землевладения, землепользования и социального контроля. У него было «впечатление путешествия в прошлое, как если бы он мог видеть и воображать вчерашнюю Европу через Бразилию первой половины ХХ века» . Он наглядно видел, как сосуществуют разные цивилизации – проблема, которая впоследствии заняла центральное место в его последующих научных изысканиях. Как отмечал сам Бродель, «именно Бразилия позволила мне придти к той концепции истории, которой у меня не было бы, если бы я оставался в пределах Средиземноморья».
Очень большую роль в научной эволюции Броделя и во всей его последующей жизни сыграла встреча с одним из основателей «Анналов экономической и социальной истории» Люсьеном Февром – крупным историком и организатором науки, непримиримым противником «событийной», позитивистской историографии. В 1932-1933 гг. Бродель несколько раз встречался с Февром в Париже, но более длительное знакомство, которое перешло в дружбу, произошло в октябре 1937 г. на пароходе, которым Бродель возвращался во Францию из Бразилии, а Февр – из Аргентины. Путешествие длилось 20 дней, и, по словам Броделя, «для Люсьена Февра, моей жены и меня самого эти двадцать дней плавания стали двадцатью днями смеха и болтовни. Именно с тех пор я стал не просто другом и коллегой Люсьена Февра, но почти что его сыном: его дом в Суже (Юра) стал моим домом, а его дети – моими детьми».
Февр был старше Броделя на 24 года, относился к нему как к сыну и талантливому молодому единомышленнику.
Вернувшись из Бразилии, Бродель начал преподавать в основанной в 1868 г. Практической школе высших исследований, своеобразном и пользовавшемся высокой репутацией учебно-научном учреждении, которое не имело права присуждать ученые степени и звания, но зато и не требовало их от своих сотрудников.
Перечитав и приведя в систему свои многочисленные архивные материалы, Бродель летом 1939 г. в загородном доме Февра в местечке Суже принялся писать свою диссертацию. Работал он недолго. Осенью 1939 г. началась вторая мировая война, лейтенант запаса Бродель был мобилизован и отправился на фронт. Он служил в артиллерии, участвовал в боях, а летом 1940 г. – уже после подписания перемирия – попал в плен вместе с остатками своей воинской части.
В плену Бродель провел 5 долгих лет – сначала в лагере для военнопленных офицеров в Майнце, затем, с 1942 г., – в лагере особого режима в Любеке. Немецкий лагерь для офицеров, взятых в плен на Западном фронте, сильно отличался от тех страшных лагерей, где содержались советские военнопленные. Пленные французские офицеры жили в бывших немецких казармах по несколько человек в комнате. Их не били, не морили голодом, не заставляли работать. Можно было читать, писать, переписываться с оставшимися во Франции родственниками, получать от них и от Красного креста продовольственные посылки. В Майнце военнопленные даже организовали своеобразный «университет», где наиболее подготовленные из них, в том числе и Бродель, читали лекции по своим специальностям. Броделя, с детства владевшего немецким языком, избрали «ректором» этого «университета»; охранники обращались к нему «Господин Ректор» и разрешали пользоваться книгами из библиотеки Майнцкого университета.
В таких условиях Бродель решил работать над диссертацией. Опираясь на свою колоссальную память и книги из немецких библиотек, он почти каждый день с 5 утра до 10 вечера писал свою диссертацию в школьных тетрадях и отсылал их Февру, от которого получал советы, новые книги, а иногда и перепечатанный на машинке текст для последующего редактирования. Бродель был невероятно работоспособен. Он говорил, что мог написать 30, 40 и даже 50 страниц в день. К январю 1941 г. он уже написал 1600 страниц (в среднем по 330 страниц в месяц) и думал, что диссертация закончена, но оказалось, что это был только первый вариант, который потом переделывался еще три раза.
По словам Броделя, именно в это время окончательно определилось его представление об истории – отчасти как результат размышлений об исторической судьбе Средиземноморья, а «отчасти как единственно возможная реакция на то трагическое время, в которое я жил. Мне надо было отбросить, – объяснял он, – отвергнуть, перешагнуть через все те события, сообщения о которых обрушивали на наши головы радио и пресса противника, или даже те новости из Лондона, о которых мы узнавали с помощью подпольного радио. Долой событие, особенно тягостное! Мне необходимо было верить, что история, что судьбы человечества свершаются на значительно более глубоком уровне. Выбрать в качестве отправного пункта для наблюдений долговременный масштаб – значит оказаться как бы на месте самого Бога-отца и там найти убежище.
В невообразимой дали и от нас, и он наших повседневных бед творилась история, верша свой неторопливый оборот, такой же неторопливый, как та древняя жизнь Средиземноморья, чью неизменность и своего рода величавую неподвижность я столь часто ощущал.
Вот так я и пришел к сознательным поискам наиболее глубинного исторического языка, который я мог постигнуть (или изобрести), – неподвижного времени или, по крайней мере, времени, которое разворачивается очень медленно, имея тенденцию к постоянным повторениям».
В мае 1945 г. Бродель был освобожден из плена англичанами и вернулся в Париж с книгой, уже «написанной почти от начала до конца». Ему шел 43 год, он находился в полном расцвете творческих сил, но в глазах окружающих все еще оставался малоизвестным автором нескольких статей и рецензий.
В Париже его встретил и гостеприимно принял в своем доме Февр, который после смерти Марка Блока, расстрелянного немецкими оккупантами, единолично возглавил журнал «Анналы», переименовав его из «Анналов экономической и социальной истории» просто в «Анналы» с подзаголовком: «Экономики. Общества. Цивилизации». Изменение названия, в котором уже не было слова «история», отражало почти безграничное расширение тематики журнала, стремление его руководителей к междисциплинарным исследованиям, к созданию всеобъемлющей, «тотальной» или «глобальной» истории, «чьи пределы расширятся настолько, что охватят все науки о человеке, всю их совокупность и универсальность». Считая Броделя своим единомышленником и научным наследником, Февр ввел его в состав редколлегии новых «Анналов» и сделал своим главным помощником по руководству журналом.
Бродель возобновил преподавание в Практической школе высших исследований и получил приглашение прочесть курс лекций по истории Латинской Америки в Сорбонне, куда он давно стремился. Студенты им восхищались; «я имел не просто колоссальный, но суперколоссальный успех» , – вспоминал Бродель, но именно это и насторожило некоторых его коллег, в первую очередь, декана гуманитарного факультета Сорбонны, известного историка Пьера Ренувена, который сам пригласил Броделя, но вскоре обнаружил, что новая восходящая звезда сияет слишком ярко. К тому же Бродель был тесно связан с Февром и с «Анналами», а Ренувен, специалист по истории первой мировой войны и международных отношений, был самым видным представителем «позитивистской», «событийной» историографии. В результате Броделю дали понять, что у него нет никаких шансов получить звание профессора и возглавить вакантную кафедру новой истории в Сорбонне, на которую претендовал ученик Ренувена профессор Зеллер. Бродель даже не стал выставлять свою кандидатуру и вскоре ушел из Сорбонны.
Все это время он усиленно работал над завершением своей диссертации, обогащая ее огромным количеством сохранившихся с довоенного времени выписок из архивных документов. В мае 1946 г. она была представлена на защиту в Сорбонну под новым заглавием: «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II». Измененное по сравнению с 1928 г. заглавие показывало, что в центре исследования теперь находится не король, а несравненно более значительный исторический персонаж – мир Средиземноморья. 1 марта 1947 года, через 19 лет после утверждения темы диссертации, состоялась ее защита. Все пять членов Ученого Совета, включая профессора Зеллера, соперника Броделя в борьбе за кафедру, высказались за присуждение Броделю долгожданной степени доктора гуманитарных наук.
Изданная в 1949 г. за счет автора в двух томах общим объемом 1160 страниц, тиражом 2500 экземпляров, она принесла известность Броделю. Февр опубликовал в главном французском историческом журнале «Ревю историк» восторженную рецензию на эту книгу. Он восхищался «совершенством труда, созданного рукою труженика, изобилием и качеством использованных им материалов, богатством не знающего промахов воображения»; доказывал, что «это книга глубокая и основательная, она принадлежит к числу тех, что становятся «настольными» на многие годы... Эта книга – революция в подходе к истории. Это переворот в наших старых привычках. “Историческая мутация” основополагающего значения...»
Действительно, новаторская по содержанию, насыщенная свежим фактическим материалом из архивов разных стран, блестяще написанная, книга Броделя принадлежала к числу таких трудов, которые определяют направление работ целого поколения историков. По удачному определению профессора Ю.Н. Афанасьева, она стала важнейшим этапом в утверждении «нового структурного типа исторической рефлексии» , при котором в центре внимания историка находятся не преходящие «события», а длительно существующие «структуры» экономики, общества, умственной жизни и других сторон человеческого существования. В «Средиземноморье» Бродель предпринял первую удачную попытку создать обобщающую, «тотальную» или «глобальную» (в смысле всестороннего, глобального подхода к проблеме) историю целого крупного региона на большом протяжении времени.
По его собственным словам, в первой части книги, озаглавленной «Влияние среды», рассматривалась «почти неподвижная история», то есть история взаимоотношений человека с окружающей его средой; во второй части под названием «Коллективные судьбы и общее движение» – «история медленных изменений», или «структурная история», то есть развитие экономики, общества, государства и цивилизации; наконец, в третьей части, названной «События, политика и люди», изучалась быстротекущая «событийная история».
Общее направление своего исследования, объединявшего историю и географию, Бродель определил введенным им термином «геоистория». Согласно его концепции, степи и горы, возвышенности и низменности, моря, леса, реки и другие географические структуры определяют рамки деятельности человека, пути сообщения, а, следовательно, и торговли; местоположение и рост городов. На их основе возникают медленно изменяющиеся экономические и социальные структуры: общество, государство, цивилизация. Они служат фундаментом для сравнительно быстро меняющихся, «конъюнктурных» политических событий, сравнимых по своей протяженности с временем человеческой жизни.
Основной особенностью методологического подхода Броделя было противопоставление прочных, устойчивых «структур» меняющимся «конъюнктурам» и еще более эфемерным «событиям», представляющим, по образному выражению Броделя, лишь «поверхностное волнение» океана истории, «пыль мелких фактов» , мало интересных для историка.
Другой важнейшей методологической идеей, впервые высказанной Броделем в «Средиземноморье», была мысль о разных «скоростях» исторического времени. Бродель различал время «большой длительности» (la longue durée), то есть время существования наиболее прочных «структур» и длительных процессов общественного развития, и «короткое время» (le temps bref) – время быстро протекающих событий или индивидуальной жизни человека. По мнению Броделя, для историка важнее всего процессы «большой длительности», ибо они определяют развитие человечества. В рамках «короткого времени» историку почти нечего делать. Как написал позднее Бродель, это, «по преимуществу, время хроникера, журналиста».
Концепция Броделя, впервые в развернутой форме изложенная в «Средиземноморье», вызвала большие споры. Сразу бросалась в глаза ее односторонность, пренебрежение «коротким временем» и «событиями», к которым относятся и такие крупные «события», как революции и войны, несомненно, существенно влияющие на ход истории. Претензии на «тотальную» или «глобальную», всеохватывающую, всестороннюю историю казались непосильными для одного историка. Но концепция Броделя углубляла общее понимание исторического процесса, противостояла заскорузлой «позитивистской» историографии; отвечала общему стремлению к обновлению, охватившему французское общество после освобождения от немецко-фашистских оккупантов.
Защита диссертации и публикация «Средиземноморья» открыли Броделю путь к высшим научным и административным должностям. Поскольку Сорбонна упорно отвергала противников «позитивизма», Февр, Бродель, профессор Шарль Моразе и их единомышленники решили организовать самостоятельный центр междисциплинарных исследований в рамках Практической школы высших исследований, где уже работал Бродель. Заручившись поддержкой Министерства высшего образования и получив субсидию в 30 тыс. долларов от американского фонда Рокфеллера, созданного для поддержки «социальных наук» , они в 1947 г. основали новую, шестую по счету, секцию Практической школы высших исследований – секцию экономических и социальных наук, – которая вскоре стала ведущим центром социально-исторических исследований и приобрела мировую известность.
Председателем секции был Февр, а секретарем, который вел всю практическую организационную работу, – Бродель. В руководство секцией вошли также Моразе, специалист по истории экономики, и давний знакомый Февра и Броделя заведующий кафедрой экономической и социальной истории в Сорбонне Эрнест Лабрусс, прославившийся еще до войны своими трудами о движении цен и доходов во Франции XVIII в.
При содействии Февра, Бродель в 1949 г. был избран профессором в «Коллеж де Франс» – чрезвычайно престижное учебно-научное учреждение, которое с XVI в. соперничало с Сорбонной, славилось высоким уровнем преподавания, но не имело права выдавать дипломы и присуждать ученые степени. С 1949 по 1956 гг. Бродель возглавлял Совет по присуждению звания «агреже» и мог влиять на подготовку кадров историков.
На следующий год Февр, уходя по возрасту с поста заведующего кафедрой современной цивилизации в «Коллеж де Франс», настоял, чтобы его преемником был избран Бродель. В результате Бродель стал участвовать в подготовке квалифицированных историков, в руководстве журналом «Анналы» и еще двумя крупными научными центрами – Шестой секцией Практической школы высших исследований и кафедрой в «Коллеж де Франс».
Был разгар «холодной войны», и Бродель подвергался нападкам с разных сторон. Некоторые особо ретивые коммунисты считали, что Бродель, не уделявший большого внимания революциям и классовой борьбе, заслуживает осуждения как антимарксист, отступающий от сталинского «Краткого курса», и даже «атлантист», то есть защитник американского империализма. Издаваемый компартией журнал Nouvelle critique утверждал, что поиски Броделем устойчивых исторических структур на протяжении периодов большой длительности «плохо скрывают страх перед пролетарской революцией», «подменяют борьбу классов конфликтами цивилизаций» и, в конечном итоге, «оправдывают Атлантический пакт» , а руководимые Февром и Броделем «Анналы» «снабжают аргументами всех тех, кто хочет затормозить борьбу человечества за мир и его движение к прогрессу».
С другой стороны, правые во Франции и в США подозревали Броделя в симпатиях к коммунизму, потому что он нередко с большим уважением ссылался на Маркса, называл его создателем «самого мощного социального анализа прошлого века» и принимал на работу в Шестую секцию специалистов самых разных политических убеждений, не исключая коммунистов. Во время поездки Броделя в США в 1955 г. представители Фонда Рокфеллера допытывались у него, почему он берет на работу коммунистов, и Броделю приходилось оправдываться.
В 1956 г. умер Февр, и Бродель унаследовал его должность главного редактора «Анналов» и руководителя Шестой секции Практической школы высших исследований. На этих постах особенно ярко проявились его выдающиеся организаторские способности, властный характер, умение находить и привлекать к себе таланты. Бродель оказался не только крупным ученым, но и великолепным организатором науки, а это редкое сочетание. При нем Шестая секция получила новые крупные дотации от правительства и американских меценатов. Число ее сотрудников выросло в 3 раза; количество читаемых по разным специальностям курсов увеличилось вдвое, была создана служба издания и распространения научных трудов. В Шестую секцию пришли будущие светила науки: основатель структурной антропологии Клод Леви-Стросс, один из основоположников структурной лингвистики Ролан Барт, специалист в области психоанализа Жак Лакан и многие другие, тогда еще молодые, талантливые ученые.
По инициативе Броделя сотрудники Шестой секции стали проводить крупные международные конференции и организовывать обширные комплексные междисциплинарные исследования, нередко с применением новых тогда математических методов, особенно при обработке массовых источников. Так, они провели обследование профессий, социального и материального положения 150 тысяч французских «нотаблей» начала XIX в.; исследовали здоровье, возраст, географическую и социальную принадлежность солдат французской революции ; состояние заброшенных французских деревень.
В 60-е годы ученики и последователи Броделя опубликовали серию блестящих исторических работ, среди которых особенно выделялись труды П. Губера о городе Бовэ и его обитателях в средние века, П. Вилара по истории Каталонии, Ж. Дюби о французском средневековом обществе, Р. Мандру о менталитете средневековья, Э. Ле Руа Лядюри о крестьянах Лангедока, огромное 12-томное историко-статистическое исследование П. Шоню о морской торговле между Испанией и Латинской Америкой в XVI в. В общей сложности под эгидой Шестой секции в 1948-1971 гг. было опубликовано 164 монографии по истории , не считая множества статей. В среднем каждый год появлялось 6-8 монографий. Почти все они были написаны в духе проповедовавшейся Броделем «структурной» истории: освещали, по преимуществу, не события, а устойчивые общественные структуры и долговременные процессы исторического развития; в них почти не затрагивалась политическая и военная история, но зато уделялось очень большое внимание демографии, экономике, социальным отношениям, истории питания, жилищ, техники, позднее – менталитету. В отличие от историков-позитивистов, их авторы стремились обогатить свои исследования достижениями смежных наук о человеке, которые тогда переживали период бурного подъема, – демографии, исторической антропологии, структурной лингвистики, коллективной психологии, социологии, широко применяли математические и статистические методы.
Даже языком и стилем они стремились отличаться от ненавистных им «позитивистов»: смело обновляли лексику, вводили новые понятия, давали своим книгам необычные броские названия; писали довольно сложным языком, но – в своих лучших образцах – ярко и доступно для массового читателя. В обстановке общего «структуралистского наступления» 60-х годов их работы оказались в центре общественного внимания. Историки, в том числе и Бродель, стали желанными гостями на телевидении и в других средствах массовой информации. Тиражи их трудов быстро росли, предвещая еще более бурный рост в 70-е годы. «Структурная история» стала модой, господствующим направлением во французской историографии и одним из главных направлений мировой исторической науки. Руководимые Броделем «Анналы» второго (после Блока и Февра) поколения превратились в самый авторитетный, всемирно известный исторический журнал, освещавший, главным образом, процессы большой длительности на стыке истории и других «наук о человеке». По выражению одного из руководителей современных «Анналов», «журнал стал своего рода фирменным знаком французской исторической науки».
Сам Бродель приобрел огромный научный авторитет. Вместе с Ренувеном и Лабруссом он, фактически, возглавил французскую историческую науку. Три этих выдающихся историка играли решающую роль в распределении государственных кредитов на науку и высшее образование, определяли основные направления научных исследований, руководили подготовкой кадров.
Научная деятельность Броделя развивалась в это время в двух главных направлениях. Во-первых, он в очередной раз переработал «Средиземноморье», обогатил его материалами новых исследований, снабдил картами, схемами, иллюстрациями; во-вторых, приступил к осуществлению еще более грандиозного замысла, подсказанного ему Февром еще в 1950 г. , – исследованию материальных условий жизни и развития экономики всего мира на протяжении 400 лет с XV по XVIII в. Казалось, такая колоссальная задача превосходит силы одного человека и требует, по крайней мере, работы целого научного института, но Бродель справился с ней в одиночку.
В 1966 г. вышло в свет и разошлось еще невиданными для научной книги тиражами (в общей сложности 70 тыс. экземпляров) второе издание «Средиземноморья». В последующие годы его перевели на итальянский, испанский, английский, венгерский, польский, португальский, сербохорватский, греческий, немецкий, голландский, китайский и корейский языки. В 1967 г. появился первый том нового капитального труда Броделя «Материальная цивилизация и капитализм», первоначально в общедоступном издании, без научного аппарата .
Стремясь к расширению международного сотрудничества ученых, Бродель основал новый центр междисциплинарных гуманитарных исследований – Дом наук о человеке, одной из задач которого было проведение международных конференций и приглашение во Францию иностранных ученых. В начале 60-х годов в центре Парижа, на бульваре Распай, на месте прежней тюрьмы Шерш-Миди было построено большое здание современной архитектуры из стекла, стали и бетона, куда переехали основные службы Шестой секции и разместились другие научные организации.
Бродель возглавил этот, известный теперь всем франковедам, большой научный комплекс, включающий в себя кабинеты ученых, оснащенные современными средствами связи и множительной техникой, библиотеки, залы для заседаний, хозяйственно-административные службы, отлично оборудованный дом для приезжающих в Париж иностранных ученых и многое другое.
Бродель находился на вершине своей научно-административной карьеры, когда весной 1968 г. во Франции начались волнения студентов, быстро переросшие в общенациональную стачку и политические демонстрации огромного масштаба. Бунтующие студенты подвергали беспощадной критике «буржуазный университет» и «буржуазное общество», призывали «всему говорить нет», вступали в стычки с полицией, строили баррикады, отвергали власть профессоров и требовали заменить ее «студенческой властью», срывали лекции, отказывались сдавать экзамены, в которых они усматривали средство социальной дискриминации.
Бродель, совершавший тогда поездку по США, решил немедленно вернуться и встретиться с бастующими студентами. Эта встреча оказалась для него неудачной. Впервые в своей жизни Бродель не смог овладеть аудиторией; студенты не давали ему говорить. К своему большому и неприятному удивлению, Бродель обнаружил, что молодежь считает его – как и всю профессуру – оплотом той самой устаревшей системы образования, которую он критиковал всю жизнь.
Бурные события мая-июня 1968 г. привели к роспуску парламента, внеочередным выборам и отставке первого президента Пятой республики генерала де Голля. Большие перемены произошли и в системе университетского образования, существовавшей в почти неизменном виде со времен Наполеона I. Сорбонну разделили на 13 парижских университетов; количество кафедр увеличилось во много раз; профессорские должности заняли сравнительно молодые честолюбивые люди, которые стремились утвердиться в науке и не питали никакого почтения к прежним авторитетам. «Структурная история» казалась им устаревшей; они именовали себя «постструктуралистами», а позднее – постмодернистами. По свидетельству преемника Броделя на посту администратора Дома наук о человеке профессора Мориса Эмара, молодые историки говорили, что Бродель «стал своего рода «бывшим» ученым, что он не смог ни понять что-либо в движении 1968 г., ни принять новые, менее авторитарные правила пользования академической властью, установленные студенческой «революцией». Некоторые из них великодушно добавляли, что он неспособен завершить «Материальную цивилизацию и капитализм». Даже ученики Броделя из третьего поколения школы «Анналов» начали отходить от изучения проблем большой длительности и обращаться к изучению «событий», переходить от социально-экономической истории к истории менталитета.
В таких условиях Бродель не захотел руководить ни «Анналами», ни Шестой секцией. В 1969 г. он передал руководство журналом тройке «молодых директоров» из третьего поколения школы «Анналов» – Жаку Ле Гоффу, Эмманюэлю Ле Руа Лядюри и Марку Ферро. Как говорил Бродель, «с этого момента я перестал заниматься «Анналами». Они стали мне чуждыми». В 1972 г., достигнув 70 лет, Бродель оставил руководство Шестой секцией и кафедрой современной цивилизации в «Коллеж де Франс», сохранив только пост администратора Дома наук о человеке. Директором Шестой секции, которая в 1975 г. вошла в состав университетских учреждений под названием «Школа высших исследований по социальным наукам», стал Ле Гофф.
Освободившись от основной части организационно-административной работы, Бродель вновь обратился к работе над «Материальной цивилизацией и капитализмом». В 1979 г., через 12 лет после первого тома, появились второй и третий тома. Первый том был оснащен научным аппаратом, переиздан; и все трехтомное издание увидело свет под несколько измененным заглавием: «Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв.»
Главную задачу этого труда Бродель видел в том, чтобы «очертить поле действия доиндустриальных экономик и охватить его во всей объемности». В центре его внимания находились три главных пласта жизни общества: повседневная «материальная жизнь», рыночная экономика и «капитализм» (точнее, торговый и финансовый капитал). В первом томе, названном «Структуры повседневности», Бродель изучал сферу повседневной жизни людей, включая динамику населения различных регионов мира, системы питания, одежду, жилища, технику, транспорт, денежное обращение, роль городов, противоречия между богатыми и бедными. Во втором томе – «Игры обмена» – Бродель поставил перед собой задачу исследовать «всю совокупность механизмов обмена, начиная с простейшей меновой торговли и вплоть до самого сложного капитализма» , в том числе орудия обмена, роль купечества и банков, торговлю на дальние расстояния, образование мирового рынка. В особой главе «Общество или множество множеств» в общей форме рассматривались «социальные иерархии», роль государства, взаимоотношения различных цивилизаций и, очень кратко, «революции и классовые бои».
В третьем томе – «Время мира» – вся мировая экономическая история была представлена в хронологическом порядке на протяжении четырех столетий как взаимодействие трех главных «экономических миров» – Евроатлантического, Уралоазиатского и Дальневосточного .
Написанный на основе гигантского количества архивных материалов и обобщения множества работ историков и экономистов на 6 языках, новый труд Броделя стал крупным событием в мировой науке. Он внес большой вклад в изучение материальной культуры, экономики и социальных отношений средневекового общества, хотя, как и предшествующие работы Броделя, уделял мало внимания политическим, дипломатическим и военным событиям.
Работая над «Материальной цивилизацией, экономикой и капитализмом», Бродель не оставлял и других проектов, в том числе руководил вместе с Лабруссом изданием капитальной коллективной 8-томной «Экономической и социальной истории Франции» с 1450 г. до современности, в которой он написал значительную часть первого тома и общее заключение (вместе с Э. Лабруссом и Ж. Бувье) .
Завершив это издание в возрасте 80 лет, Бродель немедленно приступил к новой большой работе, где он постарался применить разработанные им в «Материальной цивилизации, экономике и капитализме» подходы к истории одной страны – его родной Франции. Он намеревался написать 4 больших книги, охватывающие географические условия, экономическое развитие, государство, общество, культуру и международную роль Франции, но успел завершить только две из них, которые вышли уже после его смерти.
В первой исследовались «пространство и история», во второй (в двух частях) – «люди и вещи». Природа Франции, ее меняющиеся границы, леса, горы, реки, города и деревни; население, его пища, жилье и одежда, развитие экономики, которая вплоть до ХХ в. оставалась «крестьянской экономикой» , – все это соединилось под пером Броделя в сложный и многоцветный образ Франции, проникнутый глубокой любовью автора к своей стране.
Новые работы Броделя имели большой коммерческий успех и еще более увеличили его научный авторитет. К концу жизни его называли «папой» французских историков, а менее чем за год до смерти, в 1984 г., увенчали званием академика.
Бродель сохранил свою удивительную работоспособность, ясный и язвительный ум, склонность к иронии, интерес к людям и к науке. За пять недель до кончины он еще выступал на научном коллоквиуме. Смерть настигла его в ночь с 27 на 28 ноября 1985 г. в загородном доме в Савойе, в местечке Сен-Жервэ-ле-Бэн, во время работы над очередной рукописью.
В зарубежных работах о Броделе почти ничего не пишут о его контактах с советскими историками, а они были прочными и длительными.
В 1958 г. Бродель впервые приехал в Советский Союз, посетил Москву и Ленинград, выступал в Институте истории АН СССР и на историческом факультете Московского государственного университета с докладом «Современное состояние исторической науки во Франции».
Присутствовавшая на его выступлениях профессор Е.В. Гутнова свидетельствует, что Бродель произвел на слушателей «чарующее впечатление как своей внешностью, так и своими научными идеями. Ему было тогда, наверное, лет пятьдесят (на самом деле 56 – В.С .). Он был подвижен, строен и по-своему очень красив. Его густая седая шевелюра контрастировала с горячими, сверкающими темно-синими глазами, затмевавшими все на его лице. Доклады Броделя, очень интересные и совершенно необычные для нас, ставили столько новых интересных вопросов, блистали таким остроумием, что не поддаться его обаянию было трудно».
В 1966 г. Бродель сделал в Институте истории еще один доклад «Развитие французской исторической мысли (Люсьен Февр и Марк Блок)», а в 1967 году – доклад «Генезис капитализма в XVII-XIX веках».
Когда в 1957 г. в Советском Союзе через 26 лет после ее выхода в свет, наконец, перевели книгу М. Блока «Характерные черты французской аграрной истории» с предисловием А.Д. Люблинской, Бродель приветствовал этот факт, опубликовал предисловие Люблинской в журнале «Анналы», но возражал против употреблявшихся там терминов «буржуазный историк» и «немарксистский историк». Как он подчеркивал, «ни Люсьен Февр, ни Марк Блок, ни я сам, ни многие другие наши коллеги не являются “буржуазными историками” или “немарксистскими историками”».
Возвращаясь к этому вопросу в письме к В.М. Далину от 24 июля 1981 г., Бродель сообщил, что он познакомился с «Капиталом» Маркса где-то около 1925 г. в Алжире, а затем читал Маркса в 30-е годы, и это помогло ему в выборе своего собственного пути. «Несомненно, что на мои концепции, так же как на концепции «Анналов» первого поколения, сильно повлиял марксизм – не в качестве политической доктрины, но как модель исторического, экономического и социального анализа», – писал он Далину, добавляя, что в 50-е годы, и особенно в период работы над «Материальной цивилизацией и капитализмом», он снова не раз возвращался к Марксу, иногда спорил с ним, а иногда соглашался, но, в конце концов, пришел к выводу, что «он устарел, потому что мир постарел на целый век».
Во время своих поездок в СССР Бродель познакомился и подружился с ведущими советскими франковедами: А.З. Манфредом, Б.Ф. Поршневым, В.М. Далиным, Э.А. Желубовской, М.М. Штранге, председателем Национального комитета советских историков А.А. Губером и другими учеными.
После кончины Манфреда Бродель прислал во «Французский ежегодник» взволнованное послание, где подчеркивал, что в его глазах Манфред «был продолжателем замечательной плеяды русских и советских историков, со страстью и блеском изучавших прошлое нашей страны: Н. Кареева, И. Лучицкого, М. Ковалевского, Е. Тарле, его учителя В. Волгина, его коллеги Б. Поршнева... Все они были чрезвычайно увлеченными историками, чрезвычайно оригинальными». Назвав в качестве особо близких ему историков, наряду с Манфредом, Штранге, Губера, Поршнева, Желубовскую, Далина, Бродель отозвался о них, как о «маленькой, поразительной группе мужчин и женщин в Москве, которую нам привелось узнать и глубоко полюбить».
Автору этих строк также довелось встречаться с Броделем и почувствовать обаяние его личности. В 1963 г. мне выпала редкостная по тем временам удача – научная командировка во Францию; и Далин, вернувшийся к науке после 17 лет тюрем и лагерей, а потому, как тогда говорили, «невыездной», попросил меня передать Броделю письмо, которое он не хотел доверить почте. Бродель принял меня в своем кабинете в Доме наук о человеке и поразил своей приветливостью и простотой. Я был молодым, никому не известным, начинающим историком, а Бродель – всемирно известным ученым, но он разговаривал со мной, как с равным. Я думаю, помимо того, что я явился к нему как вестник от Далина, это объяснялось еще и свойственной Броделю любознательностью; он, видимо, хотел посмотреть на советских историков более молодого поколения, которые, возможно, придут на смену поколению Манфреда, Поршнева и Далина.
Из последующих встреч с Броделем мне особенно запомнился долгий разговор в маленьком, уютном (кажется, мексиканском) ресторанчике, куда Бродель и его жена пригласили меня весной 1975 г. Вернувшись к себе, я кое-что записал, и теперь вижу, что наш разговор вращался, главным образом, вокруг судьбы школы «Анналов», общего состояния французской историографии и французского национального характера. Бродель тогда уже покинул почти все административные посты, болезненно переживал разногласия со своими бывшими учениками и был настроен очень критично. Он язвительно говорил, что подавляющее большинство французских историков (по его оценке – 70%) – посредственности, пережевывающие основы позитивизма в духе Ранке; они пишут на смехотворно узкие темы, по-прежнему не выходят за пределы политической и дипломатической истории. Специалисты по современной истории не хотят поднимать острые вопросы: например, пишут о выборах, но не указывают, кто их финансирует, откуда берутся деньги. Распространенные тогда попытки «математизации» истории Бродель оценил довольно скептически: из своего знакомства с математикой он знает, что компьютер дает тот ответ, который в него заранее заложил программист. Математические методы, конечно, полезны при изучении тех или иных частных проблем, но для общей концепции истории они дают мало.
Отвечая на один из моих вопросов, Бродель сказал, что, разумеется, описание событий, в том числе и событий современности, необходимо, но этого недостаточно; надо идти дальше, искать глубинные силы, которые определяют ход истории. По его мнению, это делают только сторонники «Анналов» (примерно 20% от общего числа историков), а кроме того, историки-марксисты (еще 10%), но в целом во французской историографии по-прежнему преобладает событийная история. Своих учеников из «третьего поколения» школы «Анналов» Бродель критиковал за то, что пока они еще остаются учениками, не идут дальше самого Броделя.
