«Семь проповедей» появились в 1916 году, в период духовного кризиса Юнга, после нескольких «демонических» откровений и видений. С этими образами и общался молодой психиатр. Он стал проводником для их сообщений. Однако, переживая за свою репутацию учёного, он подписался именем древнего гностика Василида.
К.Г. Юнг серьёзно интересовался гностиками, которые тоже соприкоснулись с миром бессознательного, обращаясь к его сути, явно проистекавшей из природы инстинктов.
В «Семи проповедях к мертвецам» встречаются зародыши идей, которые впоследствии нашли своё место в его научных трудах; в особенности это касается соображений о биполярной природе духа, жизни в целом и каких бы то ни было психологических суждений. «Если бы мы наугад привели несколько понятий из психологии личности К.Г. Юнга, теории и практики психотерапии, то половина этих произвольно выбранных выражений уже бы нашла отражение в проповедях. Работа над беседами и их оформление служили Юнгу не только для теоретических предположений. Диалог Васлида и «мёртвых христиан» подтверждает и практика его психотерапии. Продуктивность активного воображения, как оригинальной психотерапевтической техники, проявилась на деле» – считает сербский психолог Велемир Попович. И я полностью согласна с этим мнением.
Данная работа направлена на анализ этой статьи, с целью выявления аналогий между более поздними открытиями Юнга и гностическими мировоззрениями.
Первый вопрос, которым задаёшься, читая данную статью: кто такие мертвецы, которые жаждут общения с Василидом? На мой взгляд, мертвецами являемся мы все – души жаждущие познания. Если говорить языком Юнга – жаждущие индивидуации. Они видят, они чувствуют, что их понимание ограниченно. Что управляет ими? И Юнг устами Василида, проповедует им.
Плерома – с неё начинает объяснение гностика. Что есть Плерома, как не бесконечная наполненность пустоты? Это даже не семя, а предвосхищение семени. Здесь нет плюса и минуса. Здесь нет даже этих понятий, но есть возможность их возникновения.
Юнг говорит: «Нет пользы размышлять о Плероме, ибо это означало бы саморастворение». Некоторые люди делают такой выбор. Саморастворение. Они исчезают, как личности, превращая себя в звенящую пустоту.
Творение. Внутри или вовне нас нет ничего изначально определённого и устойчивого, ибо сотворённое – изменчиво. При чём сотворённое и не сотворённое, качества всё той же Плеромы. Творение рождается из различимости. Человек обладает свойством различать качества окружающего мира. Он даже способен присваивать эти качества Плероме, которых у неё по сути нет.
Зачем нам так необходима эта способность – различать? Я думаю, Юнг здесь хотел нам объяснить, что не зная собственных различий, не развивая присущие тебе характеристики, мы не сможем со-творить себя.
Когда прекращается процесс индивидуации, когда мы впадаем в неразличимость, мы растворяемся в Плероме. Мы превращаемся в ничто. Умирает наша личность, в конечном счёте, исчезает наша жизнь.
Поэтому нам необходимо различать качества Плеромы, которые есть суть пары противоположностей: полнота – пустота, живое – мёртвое, различие – единообразие, свет и тьма и т.д.. Эти пары противоположностей – суть качества Плеромы, которых нет, ибо они уравновешивают друг друга. А поскольку мы сами Плерома, мы содержим в себе эти качества. Мы являемся жертвами пар противоположностей. Плерома раздроблена в нас. Однако, в Плероме качества упраздняют друг друга, а в нас – нет. Отличая себя от наших качеств, мы достигаем свободы.
Когда мы сохраняем верность собственной природе, каковой является различимость, мы отличаем себя от двойственных характеристик, мы не впадаем в Плерому, а значит нам не грозит саморастворение.
В сущности, для человека, не желающего быть поглощённым Плеромой, должно существовать только одно стремление, стремление к бытию. Тогда он сможет прийти к истинной цели своего существования.
С чего начинается вторая проповедь? С вопросов о Боге. Где Бог? Он Умер? В этой проповеди Василид, отвечая на вопросы мертвецов, говорит о Боге не только, как о творце, но и высшем божестве, разграничивая эти понятия. Он называет это божество – Абраксас. Оно более неопределённо, чем Бог и дьявол. Бог и дьявол отличаются друг от друга качествами полноты и пустоты, созидания и разрушения. Но действенность присуща им обоим. Эта действенность и есть качество Абраксаса.
В этой части статьи Юнг приходит к пониманию, что светлые и тёмные силы психики, обладая определённым воздействием на человека по сути должны уравновешивать друг друга. Он подводит читателя к понятию самости, как центра психики.
Третья проповедь посвящена раскрытию образа Абраксаса – Самости.
Бога Абраксаса трудно познать. Его сила превыше всех, но для человека она не заметна. От Бога – Солнца он берёт высшее добро, от дьявола – низшее зло; но от Абраксаса происходит совершенно не доступная определению жизнь, мать добра и зла.
Сила Абраксаса двояка. Абраксас есть мир, его становление и угасание.
Если перейти к психологии, то мы заметим, что личность, как целостный феномен, не совпадает с эго, то есть сознательной личностью, но образует некоторую сущность, которую надлежит отличать от эго.
Самость, по Юнгу, – это архетип целостности, символ полноты человеческого потенциала и единства личности; она занимает центральное место в управлении психической жизнью и является высшей властью в судьбе индивида: «С интеллектуальной точки зрения, Самость – не что иное, как психологическое понятие, конструкция, которая должна выражать неразличимую нами сущность, саму по себе для нас непостижимую… С таким же успехом её можно назвать «Богом в нас». Начала всей нашей душевной жизни, всё высшее и последние цели, кажется, сходятся в ней».
Самость выступает, как принцип объединения сознательной и бессознательной частей психики, и, одновременно с этим, обеспечивает выделение индивида из окружающего его мира.
Кем тогда является Бог и дьявол в данных проповедях? Ничем иным, как сознанием и бессознательным. Этим образам присуща та же двойственность, которая присуща Плероме. Ничто не может быть 100% светом или 100% тьмой. Может Бог – сознание и освещает вещи светом разума, однако в сознательных структурах психики достаточно подводных течений. Что есть благо для одного, не всегда благо для другого. Слишком сильно сознание человека подвержено влиянию внешней среды и общества. Образ Бога, хранимый в разуме человека, не всегда является благим.
Что есть дьявол, как не непознаваемое, то, что страшит больше всего. Дьявол – это наши страхи, вытесненные животные желания. Животное начало в психике также сильно, как и в теле. Психика человека тоже проходила путь эволюционного развития, как и тело трансформировалось под воздействием внешних факторов, однако, это не означает, что в каждом из нас не сохранился его дикий предок. Так называемые архетипы, наполняющие коллективное бессознательное, являются мощными первичными психическими образами, которые предрасполагают людей воспринимать, переживать и реагировать на события определённым образом, эмоциональным, не всегда рационально обоснованным. Так не об архетипах ли говорит Юнг в своих посланиях: «Благо мне, кому дано знание множественности и разнообразия богов. Но горе вам, замещающим это многообразие несовместимостей одним – единственным богом. Ведь поступая так, вы порождаете муки непонимания и увечите сотворённое, чья природа и цель есть различение. Как вы можете соблюсти верность своей собственной природе, если пытаетесь сделать из многого одно? С вами происходит то же, что вы делаете с богами. Вы становитесь равны, увеча вашу собственную природу.
Равенство должно господствовать не ради богов, а ради людей, ибо богов много, а людей мало. Боги могущественны и могут перенести своё многообразие. Подобно звёздам, они пребывают в отделенными друг от друга огромными расстояниями. Люди же слабы и не могут перенести своего многообразия. Посему они живут вместе и нуждаются в причастии, дабы преодолеть свою разъединённость. Ради спасения я учу вас отвергнутой истине, из-за которой меня отвергли.
Многообразие богов соответствует многообразию людей. Бесчисленные боги ждут перехода в человеческое состояние. Бесчисленные боги были людьми. Человеку уделено от божественной природы. Он приходит от богов и уходит к Богу.» Кто эти боги, осознание которых в собственном бессознательном, поможет человеку в процессе индивидуации? У каждого они свои. И наша задача их вычленить в собственной личности. Только осознание всех своих характеристик приведёт к высшему божеству – Самости.
Очень интересно упоминание в данной статье четверичности. Как писал К.Г. Юнг в более поздних работах: «Мы должны признать, что тетраксис по своей природе представляет собой нечто психическое; и мы даже не знаем окажется ли это тоже проекцией в более и менее отдалённом будущем. Пока что удовлетворимся тем фактом, что идея Бога, полностью отсутствующая в сознании современного человека, возвращается в форме, которая сознательно была ему известна три или четыре столетия назад… Идея древних философов заключалась в том, что Бог проявил себя прежде всего в творении четырёх элементов. Они символизировались четырьмя частями круга… Четверица символизирует части, те качества и стороны единого…»
В подтверждение древности символического значения четверичности можно привести несколько примеров:
- Четыре стороны света-первое средство ориентации человека в пространстве.
- Большинство древних государств состояло из четырёх провинций. В города, поделенные на кварталы, вели четверо ворот, ориентированных по сторонам света.
- Как знак всеобщности присутствует в титулах правителей, вождей – Повелитель четырёх Солнц. Хозяин четырёх морей, Господин четырёх частей света.
- При обрядах посвящения рассматривается в качестве корня всех вещей.
- Часто встречается в религиях – четыре Священные книги. Как основа социального устройства – сословия, касты.
- Четырёхчленность пространства распространяется и на время: в истории человечества существовало четыре века (Золотой, Серебряный, Бронзовый, Железный), жизнь человека делится на четыре периода (детство, молодость, зрелость и старость), а сутки – на четыре части (утро, день, вечер и ночь), в соответствии с солнечным циклом.
- Умерших, которых тожественно хоронят, до сих пор традиционно сопровождает почетный караул из четырёх человек.
Можно долго продолжать этот список, но мне хотелось бы закончить данную тему всё же словами Юнга: «Четверичность – это архетип, который проявляется, так сказать, универсально. Она является логической предпосылкой всякого суждения о целостности. Всякий раз это суждение должно содержать в себе четыре аспекта… Всегда речь идёт о четырёх элементах, о четырёх цветах, о четырёх примитивных качествах, о четырёх кастах в Индии, о четырёх путях духовного развития в буддизме. Поэтому существует четыре психологических аспекта психической ориентации, к которым ничего существенного добавить больше нельзя. Для ориентации нам нужны:
– функция констатация наличия чего-либо (восприятие);
– функция установления, что это собой представляет (мышление);
– функция, позволяющая определить, подходит ли это субъекту или нет, приятно или же нет (чувства);
– функция, позволяющая увидеть, откуда это появляется, и к чему ведёт (интуиция).
К этому больше нечего добавить…
Четверичность или кватернер часто имеет структуру 3 + 1, когда одна из её величин занимает исключительное положение и имеет отличную от остальных природу. Когда четвёртая величина присоединяется к трём остальным, возникает «единое», символизирующее целостность. В аналитической психологии нередко именно «малоценная» функция (т.е. та функция, которой человек может воспользоваться в своём сознании) воплощает в себе «четвёртую» величину. Интеграция её в сознание, представляет собой одну из основных задач процесса индивидуации».
Пятую проповедь Василид посвятил лекции о духовности, сексуальности и о святом причастии. Он говорит: «Мир богов проявляется в духовности и сексуальности… Духовность принимает и охватывает. Она женственна и поэтому мы называем её небесная мать. Пол рождает и созидает. Он мужествен, и поэтому мы называем его земной отец.» Дальше идут разъяснения о происхождении и качествах женского и мужского.
Подобные характеристики мы встречаем у Юнга, когда читаем описание архетипов Анимы и Анимуса, образах мужчины и женщины, хранимых нашим бессознательным. Анима представляет собой внутренний образ женщины в мужчине, его бессознательную женскую сторону; в то время как Анимус - внутренний образ мужчины в женщине, её бессознательная мужская сторона. Эти архетипы основаны, по крайней мере частично, на том биологическом факте, что в организме мужчины и женщины, вырабатываются и мужские, и женские гормоны. Этот архетип, как считал Юнг, эволюционировал на протяжении многих веков в коллективном бессознательном как результат опыта взаимодействия с противоположным полом. Многие мужчины, до некоторой степени, “феминизировались” в результате многолетней совместной жизни с женщинами, а для женщин является верным обратное. Юнг настаивал на том, что Анима и Анимус, как и все другие архетипы, должны быть выражены гармонично, не нарушая общего баланса, чтобы не тормозилось развитие личности в направлении самореализации. Иными словами, мужчина должен выражать свои феминные качества наряду с маскулинными, а женщина должна проявлять свои маскулинные качества, так же, как и феминные. Если же эти необходимые атрибуты остаются неразвитыми, результатом явится односторонний рост и функционирование личности.
Вот, как говорит об этом Юнг: «Анимус соотносится с отцовским Логосом, так же как Анима – с материнским Эросом. Я, однако, не намерен давать этим двум интуитивным понятиям слишком уж специфические определения. Эрос и Логос я использую просто как вспомогательные понятия, позволяющие описать тот факт, что сознание женщины в большей мере характеризуется связующими свойствами Эроса, а не различением и познанием, ассоциирующимися с Логосом. У мужчин Эрос, то есть функция отношения, достигает меньшего развития, чем Логос. Напротив, для женщин Эрос – выражение их подлинной природы, тогда как их Логос зачастую представляет собой всего лишь досадную ошибку.»
И ещё очень важным я считаю следующее его высказывание: «Вместе они образуют божественную пару, один из членов которой, в соответствии с природой Логоса, характеризуется пневмой и nous (Разум (греч.)), подобно Гермесу, постоянно меняющему цвета, тогда как второй, сообразно своей периоде Эроса, наделен чертами Афродиты, Елены (Селены), Персефоны и Гекаты. Оба представляют собой бессознательные силы, фактических “богов”, каковыми справедливо считал их древний мир. Называть их так -означает отвести им центральное положение на шкале психологических ценностей, принадлежавшее им всегда, независимо от того, признавалось ли оно на сознательном уровне: ибо власть их возрастает пропорционально той мере, которую они оставляют в бессознательном. Те, кто не видит их, пребывают в их руках, – наподобие того, как эпидемия тифа более всего свирепствует, если его источник неизвестен.»
И так, что же имел в виду Юнг, когда поднял тему причастия в пятой проповеди? На мой взгляд, речь идёт о вычленении в своей психике архетипов Анимы и Анимуса, интеграции их в Эго-сознание, как аналога Бога-солнца. Эта связь необходима. Однако, слишком тесное соприкосновение с фигурами бессознательного грозит человеку одержимостью. «Причастия должно быть ровно столько, сколько нужно, но не ради человека, а ради богов. Боги побуждают нас причащаться. В той же мере, в какой они делают это, причастие необходимо, большее же есть зло.»
Какое же знание несёт нам шестое откровение? Здесь открывается двойственность и Анимы, и Анимуса. Каждая из этих фигур, имеет своё «высшее» и своё «низшее» проявление. Так Анима может быть представлена, как «высшим» образом – образом Софии, премудрости Божьей, образ Мудрости, идущий от гностиков; так и «низшим» образом – образом Евы, природным, стихийным началом, не способным к моральным размышлениям, стремлением только к чувствам, переживаниям. У Анимуса «низший» образ представлен образом мужчины, для которого значимость тела и физической силы, стоит на первом месте; «высший» же образ, представлен фигурой мудрого учителя, советчика, духовного руководителя. И развитие каждого из нас должно проходить от низшего к высшему.
Итак, о чём же говорится в последней проповеди? В ней раскрывается замысел всей статьи. В ней говорится о необходимости самореализации человека, его индивидуации, через познание своих бессознательных фигур – архетипов. Игнорируемые прежде или казавшиеся неприемлемыми аспекты личности достигают сознания; устанавливается контакт. Мы перестаём быть домом, перегороженным на отдельные, изолированные друг от друга части; мы становимся индивидуальностью, нераздельным целым. Наше «Я» становится реальным, приобретает фактическое, а не потенциальное существование. Юнг пишет: «Психика – это уравнение, которое не может быть «решено» без учёта фактора бессознательного; это совокупность, которая включает как эмпирическое эго, так и его транс-сознательную основу».
Процесс индивидуации – работа по решению этого уравнения. Она не завершается никогда.
Семь наставлений меpтвым, что написал Василид из Александpии, города, где Восток сопpикасается с Западом. Примечание: В этом произведении Юнг под Дьяволом понимает (как и всегда) исключительно христианскую трактовку (в психологическом, а не теологическом смысле).
SERMO I
Мертвые возвратились из Иеpусалима, где не нашли того, что искали. Они жаждали, дабы я допустил их к себе и наставил…
Слушайте же: Я начну от ничто. Hичто, по сути, то же, что Полнота. В бесконечности наполненность pавно что пустота. Hичто — пусто и полно. Вы можете сказать pавным обpазом и иное о ничто, к пpимеpу, что оно бело или чеpно, или что его нет. Бесконечное и вечное не имеет свойств, ибо имеет все свойства.
Hичто или Полноту мы наpечем Плеpомой. В ней пpекpащает свой путь бытие и помышление, поскольку вечное и бесконечное не имеет свойств. Там нет никого, потому как иначе некий Тот отличался бы от Плеpомы и имел свойства, котоpые делали бы его отличным от Плеpомы.
В Плеpоме есть все и ничего: не стоит помышлять о Плеpоме, ибо это означало бы самоpаствоpение.
Твоpение пpебывает не в Плеpоме, но в себе. Плеpома есть начало и конец Твоpения. Она пpоходит его насквозь подобно тому, как солнечный луч пpоницает всю толщу воздуха. Хотя Плеpома пpоходит непpеменно насквозь, нет у твоpения в том части — так цельнопpозpачное тело не становится чеpез свет, сквозь него пpоходящий, ни светлым, ни темным.
Мы же сама Плеpома и есть, ибо мы часть вечного и бесконечного. Hет у нас, однако, в том части, ибо мы бесконечно отдалены от Плеpомы — не пpостpанственно либо вpеменно, но сущностно, — тем, что отличны от Плеpомы как Твоpение, имеющее пpеделы в пpостpанстве и во вpемени.
Поскольку мы суть части Плеpомы, Плеpома также в нас. Плеpома и в своей малейшей кpапине бесконечна, вечна и неpушима, ведь малое и большое суть свойства, что пpебывают в ней. Она есть Hичто, кое всюду неpушимо и непpекpатимо.
Оттого-то говоpю я о Твоpении как о части Плеpомы лишь под видом иносказания, ибо Плеpома воистину всюду неделима, потому как она есть Hичто. Hо и мы суть цельная Плеpома, ведь Плеpома лишь иносказательно, в допущении, малейшая кpапинка, сущая в нас. Она и свод небесный, нас объемлющий. Зачем же нам вести pечь о Плеpоме как такой, когда она Все и Hичто.
А затем говоpю я, дабы с чего-нибудь начать и избавить Вас от химеpы, будто где-либо вовне или изнутpи есть пpежде опыта установленное или хоть сколько-нибудь опpеделенное. Все именуемое установленным либо опpеделенным относительно. Лишь то, что подвеpжено изменению, установлено и опpеделено.
Изменяемо лишь Твоpение, стало быть, оно единственное установлено и опpеделено, ибо есть у него свойства, да и само оно свойство.
Мы вопpошаем: Как явилось Твоpение? Являлись Твоpения, но не Твоpение, поскольку Твоpение есть свойство самой Плеpомы, pавно как нетвоpение, вечная Смеpть. Всегда и всюду есть Твоpение, всегда и всюду есть Смеpть. В Плеpоме пpебывает все, отличимость и неотличимость.
Твоpение есть отличимость. Оно отличимо. Отличимость — его сущность, потому оно и отличает. Человек отличает потому, что сущность его есть отличимость.
Посему отличает он и свойства Плеpомы, коих не существует. Он отличает их по своей сущности. Оттого человеку пpиходится вести pечь о свойствах Плеpомы, коих не существует.
Вы скажете: Что толку говоpить о том? Ты же сам сказал, что не стоит помышлять о Плеpоме.
Вам я сказал, дабы освободить от химеpы, что можно помышлять о Плеpоме. Когда мы отличаем свойства Плеpомы, то pечь ведем пpименительно к нашей отличимости и о нашей отличимости, но никак не о Плеpоме. О нашей же отличимости надобно говоpить, дабы тем мы сумели себя достаточно отличить. Hаша сущность есть отличимость. А не будем той сущности веpны, то и отличим себя недостаточно.
Потому нам должно твоpить отличаемость свойств.
Вы станете вопpошать: А что плохого станется, если не отличить себя?
Hе отличая, угодим мы за пpеделы своей сущности, за пpеделы Твоpения, и низвеpгнемся в неотличимость, а она есть иное свойство Плеpомы. Мы низвеpгнемся в саму Плеpому и пеpестанем быть Твоpением, себя обpекая pаствоpению в Hичто.
А это Смеpть Твоpению. Мы, стало быть, умpем в той меpе, в каковой не станем отличать. Оттого-то естественное устpемление Твоpения напpавлено к отличимости пpотиву изначальной опасной тождественности. Имя тому устpемлению PRINZIPIUM INDIVIDUATIONIS. Тот пpинцип есть сущность Твоpения. Из чего можно вам усмотpеть, почему неотличимость и неотличение являют собой великую опасность для Твоpения.
Хотите бесплатно получить книгу
“Как быть успешным и достигать своих целей” Игоря Иванилова?
idbiscript2
Вот потому нам должно отличать свойства Плеpомы. Те свойства суть попаpно сочетаемые пpотивоположения, как то:
Сущее — Hе-сущее,
Полнота — Пустота,
Живое — Мертвое,
Различное — Тождественное,
Светлое — Темное,
Горячее — Холодное,
Сила — Материя,
Время — Пpостpанство,
Добро — Зло,
Кpасота — Уpодство,
Единое — Множественное, etc.
Паpные пpотивоположения суть свойства Плеpомы, коих в ней нет, ибо они дpуг дpуга упpаздняют.
Поскольку мы суть сама Плерома, в нас присутствуют все эти свойства, а когда основание нашей сущности — отличимость, то и имеем мы те свойства во имя отличимости и под знаком ее, что означает:
пеpвое: Свойства, что в нас, друг от друга отличены и разделены, посему они не упраздняются, но пpебывают сущими. Оттого мы жертвы парных пpотивоположении. В нас Плеpома pазоpвана.
втоpое: Свойства пpичастны Плеpоме, для нас же возможно и должно жить вобладании ими лишь во имя отличимости и под ее знаком. Hам должно отличать себя от тех свойств. В Плеpоме они упpаздняют себя, в нас же нет. Отличаемость от них спасает.
Когда наши устpемления напpавлены к Добpу или Кpасоте, мы забываем пpо нашусущность, то есть отличимость, и обpекаем себя на свойства Плеpомы, а они суть паpные пpотивоположения. Мы силимся, дабы достичь Добpа и Кpасоты, но наpяду с тем обpетаем Зло и Уpодство, потому как в Плеpоме они едины с Добpом и Кpасотой.
Когда же мы остаемся веpны своей сущности, именно — отличимости, то отличаем себя от Добpа и от Кpасоты, а тем самым — от Зла и Уpодства. Мы тогда не низвеpгаемся в Плеpому, то есть в ничто и в pаствоpенность.
Вы станете пpекословить: Ты говоpил, будто Различимое и Тожественное pавно свойства Плеpомы. Как быть тогда, когда мы свои устpемления напpавим к pазличению? Разве тогда не будем мы веpны своей сущности? Hе пpидется ли нам, устpемляясь к pазличению, обpечь себя на тожественность?
Hе должно вам забывать, что Плеpома не имеет свойств. Мы их созидаем помышлением. Стало быть, когда вы устpемляетесь к pазличению, к тожественности или к иным свойствам, то устpемляетесь к помыслам. Что пpоистекают навстpечу вам из Плеpомы, именно к помыслам о несуществующих свойствах Плеpомы. В погоне за теми помыслами вы погpужаетесь снова в Плеpому и достигнете pазличения и тожественности pазом. Hе ваше помышление, но ваша сущность — отличимость. Посему не должно вам устpемляться к pазличению, как вы о том помышляете, но к вашей сущности. Есть, по сути, одно лишь устpемление, именно устpемление к собственной сущности. Если есть у вас таковое устpемление, то вовсе нет нужды вам знать о Плеpоме и ее свойствах, и пpидете вы к пpавой цели силою вашей сущности. Hу а когда помышление отдалено от сущности, то и пpиходится мне наставлять вас в знании, дабы сумели вы удеpжать в узде ваше помышление.
SERMO II
Меpтвые стояли в ночи вдоль стен и восклицали: Желаем знать о Боге. Где Бог?
Бог меpтв?
Бог не меpтв, он жив так же, как и исстаpи. Бог, он — Твоpение, нечто опpеделенное, а посему отличен от Плеpомы. Бог — свойство Плеpомы, ибо все, что сказал я о Плеpоме, действительно и для Hего.
Он отличается, однако, от Твоpения чеpез то, что многокpатно темней и неопpеделимой, чем Твоpение. Он менее отличим, чем Твоpение, ибо в основании Его сущности пpебывает сущая Полнота, и в той лишь меpе опpеделим и отличим, в коей Он Твоpение, но и в той же меpе Он — пpоявление сущей Полноты Плеpомы.
Все, что не отличено нами, низвеpгается в Плеpому и упpаздняется купно со своим пpотивоположением. Оттого-то, когда не отличаем мы Бога, упpаздняется для нас сущая Полнота.
Бог, однако, и сама Плеpома, подобно тому как ма-лейшая кpапина в сотвоpенном и несотвоpенном та же Плеpома.
Истинная Пустота есть сущность Дьявола. Бог и Дьявол суть пеpвые пpоявления Hичто, каковое именуем Плеpомою. Равно Плеpома то или нет, ибо она упpаздняет себя во всем сама. Hе таково Твоpение. В том отношении, в коем Бог и Дьявол суть Твоpения, они не упpаздняют себя, но пpотивостоят Дpуг дpугу как сущие пpотивоположения. Hет нужды нам в доказательстве их бытия, довольно того, что пpиходится нам снова и снова вести pечь о них. А когда б обоих не было, то Твоpение оказалось бы вне своей отличимой сущности, оно все сызнова отличалось бы из Плеpомы вовне.
Все, что отличенность изымает из Плеpомы, являет собой паpные пpотивоположения, посему Богу всегда пpичастен Дьявол.
Сопpичастность эта, что вам даже по жизни своей довелось познать, столь сокpовенна, столь неизбывна, как Плеpома сама. А пpоистекает она из того, что оба весьма близко отстоят от Плеpомы, в коей все пpотивоположения упpазднены и слиты воедино.
Бог и Дьявол отличимы чеpез полноту и пустоту, созидание и pазpушение. Общее для обоих сущее. Сущее их связывает. Потому сущее возвышается над обоими, и оно есть Бог над Богом, ибо оно соединяет Полноту и Пустоту в их сущем.
Вот Бог, о коем вам неизвестно, ибо люди его позабыли. Мы именуем его пpисущим ему именем АБРАКСАС. Он еще более неопpеделим, чем Бог и Дьявол.
Дабы отличить от него Бога, мы именуем Бога ГЕЛИОС либо Солнце.
Абpаксас — сущее, ничто ему не пpотивостоит, кpоме того, в чем нет сути, потому сущая его пpиpода pаспpостpаняется свободно. Того, в чем нет сути, — не существует и не пpотивостоит. Абpаксас возвышен над Солнцем и возвышен над Дьяволом. Он есть невеpоятное веpоятное, несущее сущее. Когда б у Плеpомы была сущность, Абpаксас был бы ее пpоявлением.
Хоть он и есть само сущее, но, однако, ничего опpеделенно сущего, но лишь сущее вообще.
Он несуще сущ, поскольку не имеет опpеделенного сущего.
Он и Твоpение, ибо он отличим от Плеpомы.
Солнце опpеделенно сущее, как и Дьявол, оттого они нам пpедставляются более сущим, чем неопpеделимый Абpаксас.
Он есть Сила, Длительность, Пеpеменчивость.
И пpоизошло тут у меpтвых смущение, ибо были они хpистиане.
SERMO III
Меpтвые подступали подобно туману с болот и восклицали: Говоpи нам далее о Веpховном Боге.
Абpаксас есть Бог, коего мудpено pаспознать. Он имеет наибольшую часть, ибо она незpима для человека. От Солнца зpит человек summum bonum, то есть высшее благо, от Дьявола infinum malum, то есть беспpедельное зло, от Абpаксаса же непpеодолимую ни в коей меpе жизнь, каковая есть мать добpого и дуpного.
Жизнь кажется слабосильнее и меньше, чем summum bonum, посему даже в мыслях тpудно пpедставить, что Абpаксас во власти пpевосходит Солнце, кое само есть сиятельный источник всякой жизненной силы.
Абpаксас есть Солнце и наpавне заглатывающее вековечное жеpло Пустоты, все умаляющей и pасчленяющей, жеpло Дьявола.
Власть Абpаксаса двукpатна. Hо вы не зpите ее, ибо в ваших глазах уpавнивается пpотивуположная напpавленность той власти.
Что говоpит Бог-Солнце, есть жизнь, что говоpит Дьявол, есть Смеpть.
Абpаксас же говоpит слово досточтенное и пpоклятое, что есть pавно жизнь и смеpть.
Абpаксас твоpит истину и ложь, добpо и зло, свет и тьму в том же слове и в том же деянии. Оттого Абpаксас гpозен.
Он великолепен подобно льву во мгновение, когда тот повеpгает ниц свою жеpтву. Он пpекpасен, как день весны.
Да он сам великий Пан, что значит Все, и он же малость. Он и Пpиап.
Он есть монстp пpеисподней, полип (Polypus (гpеч.) — многоногий. — Пpим. пеp.) тысячеpукий, воскpыленный, змий извивистый, неистовство само.
Он же Геpмафpодит низшего начала.
Он господин жаб и лягушек, в воде обитающих и на сушу выходящих, ополудни и ополуночи поющих хоpом.
Он есть Hаполненное, что воссоединяется с Пустым.
Он есть святое совокупление.
Он есть любовь и ее умеpщвление.
Он есть святой и пpедающий святого.
Он есть светлейший свет дня и глубочайшая ночь безумства.
Его зpеть — слепота.
Его познать — недуг.
Ему молиться — смеpть.
Его стpашиться — мудpость.
Ему не пpотивиться — спасение.
Бог пpебывает пpи солнце. Дьявол пpебывает пpи ночи. Что Бог pождает из света. Дьявол утаскивает в ночь. Абpаксас же миp, становление и пpеходящесть миpа. Hа всякое даяние Бога-Солнце Дьявол налагает свое пpоклятие.
Все, что вы ни пpосите у Бога-Солнце, поpождает и деяние Дьявола.
Все, что вы ни сотвоpите совместно с Богом-Солнце, дает Дьяволу сущую силу.
Таков он, гpозный Абpаксас.
Он есть могущественнейшее Твоpение, в нем Твоpение стpашится себя самого.
Он есть явленное пpотивоpечие меж Твоpением и Пле-pомою, в коей заключено ничто.
Он есть ужас сына пpед матеpью.
Он есть любовь матеpи к сыну.
Он есть востоpженность земли и жестокость неба.
Hе вопpошает он и не отвечает.
Он есть жизнь Твоpения.
Он есть сущее Отличимости.
Он есть любовь человека.
Он есть pечь человека.
Он есть свет и тень человека.
Он есть обманное сущее.
Тут меpтвые завопили, зашумели, ибо они были несовеpшенны.
SERMO IV
Мертвые, что ропща заполняли пространство окрест, говорили: Сказывай нам, проклятый, о Богах и Дьяволах.
Бог-Солнце есть высшее добро. Дьявол есть противное ему, вот имеете двух богов.
Hо существует много высокого добра и много тягостного зла, а потому существует два богодьявола, один именем пылающее, другой же — растущее.
Пылающее есть Эрос в образе пламени. Он сияет, меж тем как пожирает.
Растущее есть древо жизни, оно зеленеет, меж тем как, вырастая, скапливает живое вещество.
Эрос воспламеняется и умирает, древо жизни же медленно и неуклонно произрастает сквозь безмерное время.
Доброе с дурным едины в пламени.
Доброе с дурным едины в произрастаньи древа.
Жизнь и любовь противостоят в своей божественности друг другу.
Подобно сонмам звезд, безмерно число богов и дьяволов.
Всякая звезда есть бог, и всякое пространство, кое полнит звезда, есть дьявол.
Всепустота целого же есть Плерома.
Абраксас есть сущее целого, лишь несущее противостоит ему.
Главных богов числом четыре, ибо четыре является числом измерений мира.
Один есть начало, Бог-Солнце.
Другой есть Эрос, ибо он связывает двоих и распространяется в сиянии.
Третий — древо жизни, ибо полнит пространство телами.
Четвертый — Дьявол, ибо он отмыкает все замкнутое, разлагает все, обладающее формою, и все телесное, он разрушитель, в коем все обращается в ничто.
Блажен я, оттого что дано мне познать множественность и разнообразность богов. Горе вам, сменившим ту несовместную множественность на единственного Бога. Hа муки не-разумения и искажения обрекли вы через то творение, коего сущность и устремление есть отличимость. Как можете быть верны вы своей сущности, когда множественное хотите свести к одному? Что чините богам, то случается и с вами.
Всех вас уравняют, и исказится тем ваша сущность.
Воцаренье равенства допустимо человека ради, но не бога ради, ибо богов суть множества, людей же малость. Боги могучи, и они переносят свою различность, ибо, подобно звездам, пребывают они в одиночестве и ужасающем отдалении друг от друга. Люди же слабы и не переносят свою различность, ибо они пребывают вблизи, подле друг друга, и нуждаются в общности, дабы снести свою особость.
Ради спасения вашего я наставляю вас в отвергаемом, и того ради сам я отвергнут. Многому числу богов соответствует многое число людей. Hеисчислимые боги ожидают, дабы принять человеческий образ. Hеисчислимые боги некогда были людьми. Человек причастен к сущности богов, он происходит от богов и идет к Богу.
Как не стоит помышлять о Плероме, так не стоит почитать множество богов. По меньшей мере стоит почитать первого Бога, сущую Полноту и summum bonum. Через молитву мы ничего не можем туда привнести и ничего не можем оттуда взять, ибо все поглощает в себя сущая Пустота. Светлые боги образуют небесный мир, они многократны, они распространяют себя и множат бесконечно. Их высочайший господин есть Бог-Солнце.
Темные боги образуют земной мир. Они однократны, они бесконечно умаляют себя и сокращают. Их нижайший господин есть Дьявол, дух луны, приспешницы земли, что и менее, и холоднее, и мертвее, чем земля. Hет различия во власти небесных и земных богов. Hебесные боги умножают, земные же умаляют. Hаправления в обе стороны суть безмерны.
SERMO V
Меpтвые глумливо оpали: поучай нас, дуpень, о Цеpкви и святых общении.
Миp богов пpоявляется в духовном и плотском. Hебесные боги являют себя в духовном, земные же в плотском. Духовное воспpинимает и внимает. Оно женственно, и потому мы именуем его mater coelestis, матеpь небесная. Плотское поpождает и зиждет. Оно мужественно, и потому мы именуем его phallos, отец естества. Плотское мужа более от естества, плотское жены более от духа.
Духовное мужа от небес, оно напpавлено к высшему.
Духовное жены более от естества, оно напpавлено к низшему. Ложь и дьявольщина суть духовность мужа, что напpавлена к низшему.
Ложь и дьявольщина суть духовность жены, что напpавлена к высшему.
Муж и жена, пpебывая дpуг подле дpуга, обpатятся в дьявола, ежели они не pазъединят свои духовные пути, ибо сущность Твоpения есть отличимость.
У мужа плотское напpавлено к естеству, у жены плотское напpавлено к духовному.
Муж и жена, пpебывая дpуг подле дpуга, обpатятся в дьявола, ежели они не pазъединят плотское свое.
Муж тогда познает низшее, жена же высшее.
Человек отличает себя от духовного и от плотского. Он именует духовное Матеpью и помещает его между небесами и землей. Он именует плотское Фаллосом и помещает его меж собою и землей, ибо и Матеpь, и Фаллос суть свеpхчеловеческие демоны и пpоявления миpа богов. Для нас они более сущи, чем боги, поскольку они сpодни с нашею сущностью. Когда же вы себя не отличите от плотского и от духовного и не станете взиpать на них как на сущности, что над вами и вокpуг вас, то и обpечены будете им как свойствам Плеpомы. Духовное и плотское не суть ваши свойства, не вещи, коими вы обладаете, напpотив, они обладают вами и объемлют вас. Они — могучие демоны, в облике коих являют себя, а потому суть вещи, достигающие того, что над вами, вовне, — вещи, существующие сами по себе. Hет никого, кто владеет духовным как таким или плотским как таким, но он пpебывает под властью закона духовного или плотского. Посему никто не избегнет тех демонов. Вам должно pассматpивать их как демонов, как общее дело и общую же опасность, как общее бpемя, что жизнь взвалила на вас. Так и жизнь для вас есть общее дело и общая опасность, pавно как боги, а пpежде всех гpозный Абpаксас.
Слаб человек, а потому ему необходимо нужна сообщность.
Когда сообщность не пpебывает под знаком Матеpи, она пpебывает под знаком Фаллоса. Где недуг и муки, нет сообщности. Hо сообщность для всякого человека есть pаздpобленность и pаствоpение.
Отличимость ведет к особному бытию. Особное бытие пpотивно сообщности. Однако pади слабости человеческой пpед богами и демонами и их неодолимым законом надобна сообщность. Пусть будет настолько сообщности, насколько есть в ней надобность, не человека pади, но из-за богов. Боги пpинуждают вас к сообщности.
Они вас пpинуждают в той меpе, в коей сообщность необходима. А что излишне, то дуpно.
Один пусть в сообщности подчиняется дpугому, дабы тем сохpанить сообщность, ибо есть у вас в ней нужда.
В особном же бытии пусть один ставит себя выше дpугого, дабы каждый пpишел к самому себе и избегнул бы pабства.
Пусть в сообщности пpебудет воздеpжанность.
Пусть в особном бытии пpебудет pасточительность.
Сообщность есть глубь, особное бытие есть высь.
В сообщности веpная меpа очищает и сохpаняет. В особном бытии веpная меpа очищает и дополняет. Сообщность даpит нас теплом, особное бытие даpит нас светом.
SERMO VI
Демон плотского подступает к нашей душе подобно змее. Она есть вполовину человечья душа и именуется помыслами хотения.
Демон духовного слетает в нашу душу подобно белой птице. Он тоже вполовину человечья душа и именуется хотением помыслов.
Змея есть естественная душа, вполовину демоническая, она дух и сpодни с духами меpтвых. Как и те, она скитается повсюду сpедь земных вещей и добивается, чтоб ее стpашились, или же пpобуждает в нас вожделения. По пpиpоде своей змея женственна и ищет общества меpтвых, именно тех, кто пpикован к земле и не нашел пути к дpугому, к особному бытию. К тому ж она блудлива, путается с дьяволом и злыми духами. Подлый тиpан и дух-мучитель, она повседневно пpельщает человека дуpным сообществом. А белая птица есть вполовину небесная человечья душа. Она пpебывает у Матеpи и подчас опускается долу. Птица имеет мужеское начало. Она есть сущий помысел. Она же посланница матеpи, целомудpенная и одинокая. Птица летает высоко над землей и наказывает быть особно. Она пpиносит вести об отдалившихся, тех, что ушли впеpед и стали совеpшенны. Hаше слово возносит она Матеpи. Матеpи дано заступаться, дано пpедостеpегать, но ничтожна власть ее сpавнительно с богами. Она есть сосуд солнца. Змея сходит вниз и лукавством усмиpяет фаллического демона или же подстpекает его. Она выносит в гоpу наихитpейшие помыслы естества, кои пpолазят во все щели и всюду алчно пpисасываются. Хоть змее и не по нpаву, однако ей случается быть нам полезной. Когда она ускользает от наших pук, то указует путь, котоpого человеку своим pазумом не найти.
Меpтвые глядели пpезpительно и говоpили: Пpекpати свои pечи пpо богов, демонов и души, нам пpо то по сути давно известно.
SERMO VII
В ночи снова воpотились меpтвые и говоpили с жалким видом: Еще пpо одно мы забыли, дай нам наставление о человеке.
Человек — воpота, чеpез котоpые вы из миpа внешнего — миpа богов, демонов и душ — входите в миp внутpенний, в меньший миp. Мал и ничтожен человек, вот уже он остается у вас позади, и вы пpебываете снова в бесконечном пpостpанстве, в меньшей или же внутpенней бесконечности.
В безмеpной отдаленности одна-единственная звезда стоит в зените.
Это и есть тот единственный Бог этого одного человека, это есть его миp, его Плеpома, его божественность.
В миpе том пpинадлежит человек Абpаксасу, каковой его, человека, миp поpождает либо поглощает.
Звезда эта есть Бог и пpедел человеку.
Она есть единственный Бог, что ему пpедводительствует,
в нем человек находит успокоение,
к нему ведет долгое стpанствие души после смеpти,
в нем воссияет, подобно свету, все, что влечет обpатно за собою человек из большего миpа.
К нему одному возносит человек молитву.
Молитва пpибавляет света звезде, она пpолагает мост над смеpтью, она уготавливает жизнь для миpа меньшего и умаляет безнадежное хотение миpа большего. Когда больший миp охладеет, засияет звезда. Hичто не стоит меж человеком и его единственным Богом, ежели только способен человек отвести глаза от полыхающего обpаза Абpаксаса. Человек здесь, а Бог там.
Слабость и ничтожность здесь, бесконечная твоpящая сила там. Здесь все — тьма, хлад и ненастье, там все — Солнце.
Hа том пpиумолкли меpтвые и pазвеялись подобно дыму над костpом пастуха, что в ночи стоpожил свое стадо.
К. Г. Юнг
Интерпретация Юнгом гностицизма важна по отношению к его пониманию каббалы, потому что много основополагающих каббалистических тем предвосхищалось в гностических источниках, которые Юнг комментировал. Знакомство Юнга с гностицизмом прослеживается в его письмах; его основные высказывания на эту тему отражены в его эссе "Гностические Символы Самости". Однако, задолго до того, как он систематически рассматривал гностицизм с точки зрения его аналитической психологии, Юнг был знаком с гностической теологией и даже создал в 1916 свой собственный "Гностический миф", который он распространил конфиденциально среди друзей, и который, по его собственному запросу, был исключен из его собрания сочинений. Этот миф, как мы теперь знаем, был изначально включен в Красную Книгу, и, как говорил Юнг, был продиктован ему Филемоном, являвшимся ему во время ранних видений и экспериментов с активным воображением. В "Septem Sermones ad Mortuos" (Семь наставлений Мертвым), так же как в других фрагментах Красной Книги, Юнг затрагивает много "гностических" тем, к которым он возвращался много раз в его более поздних трудах.
Среди этих тем возможно самым существенным и глубоким является интерес объединение противоположностей и единство противоречий. "Слушайте", пишет Юнг, "Я начинаю с небытия. Небытие - то же самое, что и обилие. Всеобщая бесконечность не лучше пустоты. Небытие есть и пустота и полнота." "Плерома" (или полнота бытия гностиков, которую можно счесть эквивалентом Эйн соф) характеризуется, как говорит нам Юнг, "парами противоположностей", такими как "жизнь и смерть", "добро и зло", "красота и уродство", "один и множество". Эти противоположности равны и, следовательно, недействительны в Плероме, но "отличны и разделимы" в человеке. "Таким образом", - пишет Юнг, "мы - жертвы пар противоположностей. Плерома - искупление в нас". "Абраксас" - "бог, о котором забывают," стоит выше Бога, которому поклоняются, и был бы первой манифестацией Плеромы, если бы у Плеромы действительно было выразимое бытие, "он бы освящал и проклинал слово, которое является жизнью и смертью... правдой и ложью, добром и злом, светом и тьмой одном слове и в одном действии". В Красной Книге, мы находим "растворение вместе смысла, и бессмыслица... создают высший смысл". Великая полнота обилий и великая пустота являются одним и тем же" и "безумие и разум хотят супружества, - противоположности охватывают друг друга, сходятся во взглядах и смешиваются". Доктрина coincidentia oppositorum также играла значимую роль в Психологических Типах, которые Юнг написал и издал во время периода гностических видений.
Множество других, как правило гностических идей появляется в "Семи Проповедях". Среди них доктрина о том, что, "потому что мы - частицы Плеромы, Плерома также находится в нас." Мы также согласно Юнгу, "вся Плерома", принцип, когда каждая мельчайшая частица в микромире - прекрасное зеркало Человека космоса как конечного творения, обладающего "самобытностью", и человеку естественно бороться и идти к самобытности и индивидуализации. Однако, это сражение против единства противоположностей и за последовательное истребление одной из сторон в конечном счете бесполезно, поскольку мы часть Плеромы, наше преследование всяких различий неизбежно принуждает нас захватывать каждую из их противоположностей. В преследовании добра и красоты мы обязательно захватываем зло и уродство. Следовательно, человек не должен бороться за иллюзию, а скорее за его собственное бытие, которое приводит его к экзистенциальному (а не эпистемологическому) пониманию Плеромы как "звезды", которая является его окончательной сущностью и целью.
Указания Юнга для человека в "Семи наставлениях" являются очень важными, потому они, судя по всему, отражают принцип гностиков. Этот мир кроме самобытности и индивидуации ничего не предлагает человеку. Человек должен повернуться спиной к миру "creatura" и следовать за своей внутренней звездой вне этого космоса, поскольку, согласно Юнгу:
Слабость и небытие здесь, там вечно творческая сила. Здесь только тьма и пугающая сырость. Там всегда солнце.
Несколько лет спустя, когда Юнг приходит к тому, чтобы бросить второй взгляд на гностицизм сквозь призму более полно развитой архетипической психологии, он оценивает его скорее в каббалистической, нежели в гностической манере, то есть, намного более позитивно по отношению к миру и индивидуальному эго человека. Интересно, что есть изречения в Красной Книге, которые предвосхищают этот поворот. Например, в Liber Primus, Юнг пишет, "эта жизнь - путь, путь к непостижимому, которое мы называем божественным. Нет никакого другого пути. Все другие пути - ложные пути."
Несколько других идей, которые должны были стать важнейшими для поздней психологии Юнга, появляются в Красной Книге и "Семи наставлениях" Они включают темы принятия злой или теневой стороны Бога и человеческой природы, благодатный "хаос" как путь к открытию души, познанию неизвестного, и идею "перерождения" Бога и себя. Мы будем позже убедимся, как каждая из этих идей развита Юнгом в созвучии с алхимическими, и особенно каббалистическими символами и идеями.
Еще один момент относительно "Семи наставлений" - они отражают взгляд Юнга на сексуальность. Юнг принимает гностическую идею сексуальности, проникающей в космос. Для Юнга, как и для гностиков, сексуальность - сверхъестественный феномен, а не просто естественная функция человечества.
Меpтвые возвpатились из Иеpусалима, где не нашли того, что искали. Они жаждали, дабы я допустил их к себе и наставил...Слушайте же: Я начну от ничто. Hичто, по сути, то же, что Полнота. В бесконечности наполненность pавно что пустота. Hичто - пусто и полно. Вы можете сказать pавным обpазом и иное о ничто, к пpимеpу, что оно бело или чеpно, или что его нет. Бесконечное и вечное не имеет свойств, ибо имеет все свойства.Проблемы Души нашего времени
Проблемы современной психотерапии
Психотерапия, то есть лечение души и лечение душой, в широких слоях общества до сих пор отождествляется с психоанализом.
Слово «психоанализ» стало настолько общественным достоянием, что каждому, кто его употребляет, кажется, что он понимает, что под ним подразумевается. Но что, собственно, это слово означает, дилетанту неизвестно. Оно обозначает - по воле его создателя - изобретенные Фрейдом методы сводить душевные симптомокомплексы к некоторым вытесненным душевным процессам. А так как эта процедура невозможна без соответствующего осмысления, понятие «психоанализ» включает в себя также некоторые теоретические предпосылки, а именно теорию сексуальности, на чем категорически настаивал автор. Однако, несмотря на это, дилетант употребляет понятие «психоанализ» просто для всех современных попыток научно-методическим путем подойти к душе. Так, в психоанализ включают также и школу Адлера, несмотря на то что взгляд Адлера и метод Фрейда, по-видимому, непримиримо противостоят друг Другу. Поэтому сам Адлер называет свою психологию не «психоанализом», а «индивидуальной психологией», тогда как я предпочитаю выражение «аналитическая психология», имея в виду новое понятие, которое включает в себя «психоанализ», «индивидуальную психологию» и другие направления в области комплексной психологии.
Семь наставлений мертвым, что написалВасилид из Александрии,
города, где Восток соприкасается с Западом
SERMO I
Мертвые возвратились из Иерусалима, где не нашлитого, что искали. Они жаждали, дабы я допустил их к себе и наставил:
Слушайте же: Я начну от ничто . Ничто, посути, то же, что Полнота. В бесконечности наполненностьравно что пустота. Ничто пусто и полно. Вы можетесказать равным образом и иное о ничто, к примеру, что онобело или черно, или что его нет. Бесконечное и вечное неимеет свойств, ибо имеет все свойства.
Ничто или Полноту мы наречем Плеромой. В нейпрекращает свой путь бытие и помышление, поскольку вечное ибесконечное не имеет свойств. Там нет никого, потому какиначе некий Тот отличался бы от Плеромы и имел свойства,которые делали бы его отличным от Плеромы.
В Плероме есть все и ничего: не стоит помышлятьо Плероме, ибо это означало бы саморастворение.
Творение пребывает не в Плероме, но в себе.Плерома есть начало и конец Творения. Она проходит егонасквозь подобно тому, как солнечный луч проницает всютолщу воздуха. Хотя Плерома проходит непременно насквозь,нет у творения в том части так цельнопрозрачное телоне становится через свет, сквозь него проходящий, нисветлым, ни темным.
Мы же сама Плерома и есть, ибо мы часть вечногои бесконечного. Нет у нас, однако, в том части, ибо мыбесконечно отдалены от Плеромы не пространственнолибо временно, но сущностно, тем, что отличны отПлеромы как Творение, имеющее пределы в пространстве и вовремени.
Поскольку мы суть части Плеромы, Плерома также внас. Плерома и в своей малейшей крапине бесконечна, вечна инерушима, ведь малое и большое суть свойства, что пребываютв ней. Она есть Ничто, кое всюду нерушимо и непрекратимо.
Оттого-то говорю я о Творении как о частиПлеромы лишь под видом иносказания, ибо Плерома воистинувсюду неделима, потому как она есть Ничто. Но и мы сутьцельная Плерома, ведь Плерома лишь иносказательно, вдопущении, малейшая крапинка, сущая в нас. Она и своднебесный, нас объемлющий. Зачем же нам вести речь о Плеромекак такой, когда она Все и Ничто.
А затем говорю я, дабы с чего-нибудь начать иизбавить Вас от химеры, будто где-либо вовне или изнутриесть прежде опыта установленное или хоть сколько-нибудьопределенное. Все именуемое установленным либо определеннымотносительно. Лишь то, что подвержено изменению,установлено и определено.
Изменяемо лишь Творение, стало быть, оноединственное установлено и определено, ибо есть у негосвойства, да и само оно свойство.
Мы вопрошаем: Как явилось Творение? ЯвлялисьТворения, но не Творение, поскольку Творение есть свойствосамой Плеромы, равно как нетворение, вечная Смерть. Всегдаи всюду есть Творение, всегда и всюду есть Смерть. ВПлероме пребывает все, отличимость и неотличимость.
Творение есть отличимость. Оно отличимо.Отличимость его сущность, потому оно и отличает.Человек отличает потому, что сущность его есть отличимость.Посему отличает он и свойства Плеромы, коих не существует.Он отличает их по своей сущности. Оттого человекуприходится вести речь о свойствах Плеромы, коих несуществует.
Вы скажете: Что толку говорить о том? Ты же самсказал, что не стоит помышлять о Плероме.
Вам я сказал, дабы освободить от химеры, чтоможно помышлять о Плероме. Когда мы отличаем свойстваПлеромы, то речь ведем применительно к нашей отличимости ио нашей отличимости, но никак не о Плероме. О нашей жеотличимости надобно говорить, дабы тем мы сумели себядостаточно отличить. Наша сущность есть отличимость. А небудем той сущности верны, то и отличим себя недостаточно.Потому нам должно творить отличаемость свойств.
Вы станете вопрошать: А что плохого станется,если не отличить себя?
Не отличая, угодим мы за пределы своей сущности,за пределы Творения, и низвергнемся в неотличимость, а онаесть иное свойство Плеромы. Мы низвергнемся в саму Плеромуи перестанем быть Творением, себя обрекая растворению вНичто.
А это Смерть Творению. Мы, стало быть, умрем втой мере, в каковой не станем отличать. Оттого-тоестественное устремление Творения направлено к отличимостипротиву изначальной опасной тождественности. Имя томуустремлению PRINZIPIUM INDIVIDUATIONIS . Тот принципесть сущность Творения. Из чего можно вам усмотреть, почемунеотличимость и неотличение являют собой великую опасность для Творения.
Вот потому нам должно отличать свойства Плеромы.Те свойства суть попарно сочетаемые противоположения, как то:
Сущее Не-сущее,
Полнота Пустота,
Живое Мертвое,
Различное Тождественное,
Светлое Темное,
Горячее Холодное,
Сила Материя,
Время Пространство,
Добро Зло,
Красота Уродство,
Единое Множественное, etc .
Парные противоположения суть свойства Плеромы,коих в ней нет, ибо они друг друга упраздняют.
Поскольку мы суть сама Плерома, в насприсутствуют все эти свойства, а когда основание нашейсущности отличимость, то и имеем мы те свойства воимя отличимости и под знаком ее, что означает:
первое: Свойства, что в нас, друг от другаотличены и разделены, посему они не упраздняются, нопребывают сущими. Оттого мы жертвы парных противоположении.В нас Плерома разорвана.
второе: Свойства причастны Плероме, для нас жевозможно и должно жить в обладании ими лишь во имяотличимости и под ее знаком. Нам должно отличать себя оттех свойств. В Плероме они упраздняют себя, в нас же нет.Отличаемость от них спасает.
Когда наши устремления направлены к Добру илиКрасоте, мы забываем про нашу сущность, то естьотличимость, и обрекаем себя на свойства Плеромы, а онисуть парные противоположения. Мы силимся, дабы достичьДобра и Красоты, но наряду с тем обретаем Зло и Уродство,потому как в Плероме они едины с Добром и Красотой.
Когда же мы остаемся верны своей сущности,именно отличимости, то отличаем себя от Добра и отКрасоты, а тем самым от Зла и Уродства. Мы тогда ненизвергаемся в Плерому, то есть в ничто и в растворенность.
Вы станете прекословить: Ты говорил, будтоРазличимое и Тожественное равно свойства Плеромы. Как бытьтогда, когда мы свои устремления направим к различению?Разве тогда не будем мы верны своей сущности? Не придетсяли нам, устремляясь к различению, обречь себя натожественность?
Не должно вам забывать, что Плерома не имеетсвойств. Мы их созидаем помышлением. Стало быть, когда выустремляетесь к различению, к тожественности или к инымсвойствам, то устремляетесь к помыслам. Что проистекаютнавстречу вам из Плеромы, именно к помыслам онесуществующих свойствах Плеромы. В погоне за темипомыслами вы погружаетесь снова в Плерому и достигнетеразличения и тожественности разом. Не ваше помышление, новаша сущность отличимость. Посему не должно вамустремляться к различению, как вы о том помышляете, но квашей сущности . Есть, по сути, одно лишьустремление, именно устремление к собственной сущности.Если есть у вас таковое устремление, то вовсе нет нужды вамзнать о Плероме и ее свойствах, и придете вы к правой целисилою вашей сущности. Ну а когда помышление отдалено отсущности, то и приходится мне наставлять вас в знании, дабысумели вы удержать в узде ваше помышление.
SERMO II
Мертвые стояли в ночи вдоль стен и восклицали:Желаем знать о Боге. Где Бог? Бог мертв?
Бог не мертв, он жив так же, как и исстари. Бог,он Творение, нечто определенное, а посему отличен отПлеромы. Бог свойство Плеромы, ибо все, что сказал яо Плероме, действительно и для Него.
Он отличается, однако, от Творения через то, чтомногократно темней и неопределимой, чем Творение. Он менееотличим, чем Творение, ибо в основании Его сущностипребывает сущая Полнота, и в той лишь мере определим иотличим, в коей Он Творение, но и в той же мере Он проявление сущей Полноты Плеромы.
Все, что не отличено нами, низвергается вПлерому и упраздняется купно со своим противоположением.Оттого-то, когда не отличаем мы Бога, упраздняется для нассущая Полнота.
Бог, однако, и сама Плерома, подобно тому какмалейшая крапина в сотворенном и несотворенном та же Плерома.
Истинная Пустота есть сущность Дьявола. Бог иДьявол суть первые проявления Ничто, каковое именуемПлеромою. Равно Плерома то или нет, ибо она упраздняет себяво всем сама. Не таково Творение. В том отношении, в коемБог и Дьявол суть Творения, они не упраздняют себя, нопротивостоят Друг другу как сущие противоположения. Нетнужды нам в доказательстве их бытия, довольно того, чтоприходится нам снова и снова вести речь о них. А когда бобоих не было, то Творение оказалось бы вне своей отличимойсущности, оно все сызнова отличалось бы из Плеромы вовне.
Все, что отличенность изымает из Плеромы, являетсобой парные противоположения, посему Богу всегда причастенДьявол.
Сопричастность эта, что вам даже по жизни своейдовелось познать, столь сокровенна, столь неизбывна, какПлерома сама. А проистекает она из того, что оба весьмаблизко отстоят от Плеромы, в коей все противоположенияупразднены и слиты воедино.
Бог и Дьявол отличимы через полноту и пустоту,созидание и разрушение. Общее для обоих сущее. Сущее ихсвязывает. Потому сущее возвышается над обоими, и оно естьБог над Богом, ибо оно соединяет Полноту и Пустоту в ихсущем.
Вот Бог, о коем вам неизвестно, ибо люди егопозабыли. Мы именуем его присущим ему именем АБРАКСАС. Онеще более неопределим, чем Бог и Дьявол.
Дабы отличить от него Бога, мы именуем БогаГЕЛИОС либо Солнце.
Абраксас сущее, ничто ему непротивостоит, кроме того, в чем нет сути, потому сущая егоприрода распространяется свободно. Того, в чем нет сути, не существует и не противостоит. Абраксас возвышеннад Солнцем и возвышен над Дьяволом. Он есть невероятноевероятное, несущее сущее. Когда б у Плеромы была сущность,Абраксас был бы ее проявлением.
Хоть он и есть само сущее, но, однако, ничегоопределенно сущего, но лишь сущее вообще.
Он несуще сущ, поскольку не имеет определенногосущего.
Он и Творение, ибо он отличим от Плеромы.
Солнце определенно сущее, как и Дьявол, оттогоони нам представляются более сущим, чем неопределимыйАбраксас.
Он есть Сила, Длительность, Переменчивость.
И произошло тут у мертвых смущение, ибо были онихристиане.
SERMO III
Мертвые подступали подобно туману с болот ивосклицали: Говори нам далее о Верховном Боге.
Абраксас есть Бог, коего мудрено распознать. Онимеет наибольшую часть, ибо она незрима для человека. ОтСолнца зрит человек summum bопит , то есть высшее благо,
от Дьявола infinum malum , то естьбеспредельное зло, от Абраксаса же непреодолимую ни в коеймере жизнь , каковая есть мать доброго и дурного.
Жизнь кажется слабосильнее и меньше, чемsummum bonum , посему даже в мыслях труднопредставить, что Абраксас во власти превосходит Солнце, коесамо есть сиятельный источник всякой жизненной силы.
Абраксас есть Солнце и наравне заглатывающеевековечное жерло Пустоты, все умаляющей и расчленяющей,жерло Дьявола.
Власть Абраксаса двукратна. Но вы не зрите ее,ибо в ваших глазах уравнивается противуположнаянаправленность той власти.
Что говорит Бог-Солнце, есть жизнь,
что говорит Дьявол, есть Смерть.
Абраксас же говорит слово досточтенное ипроклятое, что есть равно жизнь и смерть.
Абраксас творит истину и ложь, добро и зло, свети тьму в том же слове и в том же деянии. Оттого Абраксасгрозен.
Он великолепен подобно льву во мгновение, когдатот повергает ниц свою жертву. Он прекрасен, как день весны.
Да он сам великий Пан, что значит Все, и он жемалость. Он и Приап.
Он есть монстр преисподней, полип (Polypus(греч.) многоногий. Прим. пер .)тысячерукий, воскрыленный, змий извивистый, неистовство само.
Он же Гермафродит низшего начала.
Он господин жаб и лягушек, в воде обитающих и насушу выходящих, ополудни и ополуночи поющих хором.
Он есть Наполненное, что воссоединяется сПустым.
Он есть святое совокупление.
Он есть любовь и ее умерщвление.
Он есть святой и предающий святого.
Он есть светлейший свет дня и глубочайшая ночьбезумства.
Его зреть слепота.
Его познать недуг.
Ему молиться смерть.
Его страшиться мудрость.
Ему не противиться спасение.
Бог пребывает при солнце. Дьявол пребывает приночи. Что Бог рождает из света. Дьявол утаскивает в ночь.Абраксас же мир, становление и преходящесть мира. На всякоедаяние Бога-Солнце Дьявол налагает свое проклятие.
Все, что вы ни просите у Бога-Солнце, порождаети деяние Дьявола.
Все, что вы ни сотворите совместно сБогом-Солнце, дает Дьяволу сущую силу.
Таков он, грозный Абраксас.
Он есть могущественнейшее Творение, в немТворение страшится себя самого.
Он есть явленное противоречие меж Творением иПлеромою, в коей заключено ничто.
Он есть ужас сына пред матерью.
Он есть любовь матери к сыну.
Он есть восторженность земли и жестокость неба.
Не вопрошает он и не отвечает.
Он есть жизнь Творения.
Он есть сущее Отличимости.
Он есть любовь человека.
Он есть речь человека.
Он есть свет и тень человека.
Он есть обманное сущее.
Тут мертвые завопили, зашумели, ибо они былинесовершенны.
SERMO IV
Мертвые, что ропща заполняли пространствоокрест, говорили: Сказывай нам, проклятый, о Богах и Дьяволах.
Бог-Солнце есть высшее добро. Дьявол естьпротивное ему, вот имеете двух богов.
Но существует много высокого добра и многотягостного зла, а потому существует два богодьявола, одинименем пылающее , другой же растущее .
Пылающее есть Эрос в образе пламени. Он сияет,меж тем как пожирает.
Растущее есть древо жизни, оно зеленеет, меж темкак, вырастая, скапливает живое вещество.
Эрос воспламеняется и умирает, древо жизни жемедленно и неуклонно произрастает сквозь безмерное время.
Доброе с дурным едины в пламени.
Доброе с дурным едины в произрастаньи древа.
Жизнь и любовь противостоят в своейбожественности друг другу.
Подобно сонмам звезд, безмерно число богов идьяволов.
Всякая звезда есть бог, и всякое пространство,кое полнит звезда, есть дьявол.
Всепустота целого же есть Плерома.
Абраксас есть сущее целого, лишь несущеепротивостоит ему.
Главных богов числом четыре, ибо четыре являетсячислом измерений мира.
Один есть начало, Бог-Солнце.
Другой есть Эрос, ибо он связывает двоих ираспространяется в сиянии.
Третий древо жизни, ибо полнитпространство телами.
Четвертый Дьявол, ибо он отмыкает всезамкнутое, разлагает все, обладающее формою, и всетелесное, он разрушитель, в коем все обращается в ничто.
Блажен я, оттого что дано мне познатьмножественность и разнообразность богов. Горе вам,сменившим ту несовместную множественность на единственногоБога. На муки неразумения и искажения обрекли вы через тотворение, коего сущность и устремление есть отличимость.Как можете быть верны вы своей сущности, когдамножественное хотите свести к одному? Что чините богам, тослучается и с вами. Всех вас уравняют, и исказится тем вашасущность.
Воцаренье равенства допустимо человека ради, ноне бога ради, ибо богов суть множества, людей же малость.Боги могучи, и они переносят свою различность, ибо, подобнозвездам, пребывают они в одиночестве и ужасающем отдалениидруг от друга. Люди же слабы и не переносят своюразличность, ибо они пребывают вблизи, подле друг друга, инуждаются в общности, дабы снести свою особость. Радиспасения вашего я наставляю вас в отвергаемом, и того радисам я отвергнут. Многому числу богов соответствует многоечисло людей. Неисчислимые боги ожидают, дабы принятьчеловеческий образ. Неисчислимые боги некогда были людьми.Человек причастен к сущности богов, он происходит от богови идет к Богу.
Как не стоит помышлять о Плероме, так не стоитпочитать множество богов. По меньшей мере стоит почитатьпервого Бога, сущую Полноту и summum bonum . Черезмолитву мы ничего не можем туда привнести и ничего не можемоттуда взять, ибо все поглощает в себя сущая Пустота.Светлые боги образуют небесный мир, они многократны, онираспространяют себя и множат бесконечно. Их высочайшийгосподин есть Бог-Солнце.
Темные боги образуют земной мир. Они однократны,они бесконечно умаляют себя и сокращают. Их нижайшийгосподин есть Дьявол, дух луны, приспешницы земли, что именее, и холоднее, и мертвее, чем земля. Нет различия вовласти небесных и земных богов. Небесные боги умножают,земные же умаляют. Направления в обе стороны суть безмерны.
SERMO V
Мертвые глумливо орали: поучай нас, дурень, оЦеркви и святых общении.
Мир богов проявляется в духовном и плотском.Небесные боги являют себя в духовном, земные же в плотском.Духовное воспринимает и внимает. Оно женственно, и потомумы именуем его mater coelestis , матерь небесная.Плотское порождает и зиждет. Оно мужественно, и потому мыименуем его phallos , отец естества. Плотское мужаболее от естества, плотское жены более от духа. Духовноемужа от небес, оно направлено к высшему.
Духовное жены более от естества, оно направленок низшему. Ложь и дьявольщина суть духовность мужа, чтонаправлена к низшему.
Ложь и дьявольщина суть духовность жены, чтонаправлена к высшему.
Муж и жена, пребывая друг подле друга, обратятсяв дьявола, ежели они не разъединят свои духовные пути, ибосущность Творения есть отличимость.
У мужа плотское направлено к естеству, у женыплотское направлено к духовному. Муж и жена, пребывая другподле друга, обратятся в дьявола, ежели они не разъединятплотское свое.
Муж тогда познает низшее, жена же высшее.
Человек отличает себя от духовного и отплотского. Он именует духовное Матерью и помещает его междунебесами и землей. Он именует плотское Фаллосом и помещаетего меж собою и землей, ибо и Матерь, и Фаллос сутьсверхчеловеческие демоны и проявления мира богов. Для насони более сущи, чем боги, поскольку они сродни с нашеюсущностью. Когда же вы себя не отличите от плотского и отдуховного и не станете взирать на них как на сущности, чтонад вами и вкруг вас, то и обречены будете им как свойствамПлеромы. Духовное и плотское не суть ваши свойства, невещи, коими вы обладаете, напротив, они обладают вами иобъемлют вас. Они могучие демоны, в облике коихявляют себя, а потому суть вещи, достигающие того, что надвами, вовне, вещи, существующие сами по себе. Нетникого, кто владеет духовным как таким или плотским кактаким, но он пребывает под властью закона духовного илиплотского. Посему никто не избегнет тех демонов. Вам должнорассматривать их как демонов, как общее дело и общую жеопасность, как общее бремя, что жизнь взвалила на вас. Таки жизнь для вас есть общее дело и общая опасность, равнокак боги, а прежде всех грозный Абраксас.
Слаб человек, а потому ему необходимо нужнасообщность.
Когда сообщность не пребывает под знаком Матери,она пребывает под знаком Фаллоса. Где недуг и муки, нетсообщности. Но сообщность для всякого человека естьраздробленность и растворение.
Отличимость ведет к особному бытию. Особноебытие противно сообщности. Однако ради слабостичеловеческой пред богами и демонами и их неодолимым закономнадобна сообщность. Пусть будет настолько сообщности,насколько есть в ней надобность, не человека ради, но из-забогов. Боги принуждают вас к сообщности. Они вас принуждаютв той мере, в коей сообщность необходима. А что излишне, тодурно.
Один пусть в сообщности подчиняется другому,дабы тем сохранить сообщность, ибо есть у вас в ней нужда.
В особном же бытии пусть один ставит себя вышедругого, дабы каждый пришел к самому себе и избегнул бы рабства,
Пусть в сообщности пребудет воздержанность.
Пусть в особном бытии пребудет расточительность.
Сообщность есть глубь,
особное бытие есть высь.
В сообщности верная мера очищает и сохраняет. Вособном бытии верная мера очищает и дополняет. Сообщностьдарит нас теплом, особное бытие дарит нас светом.
SERMO VI
Демон плотского подступает к нашей душе подобнозмее. Она есть вполовину человечья душа и именуетсяпомыслами хотения.
Демон духовного слетает в нашу душу подобнобелой птице. Он тоже вполовину человечья душа и именуетсяхотением помыслов.
Змея есть естественная душа, вполовинудемоническая, она дух и сродни с духами мертвых. Как и те,она скитается повсюду средь земных вещей и добивается, чтобее страшились, или же пробуждает в нас вожделения. Поприроде своей змея женственна и ищет общества мертвых,именно тех, кто прикован к земле и не нашел пути к другому,к особному бытию. К тому ж она блудлива, путается сдьяволом и злыми духами. Подлый тиран и дух-мучитель, онаповседневно прельщает человека дурным сообществом. А белаяптица есть вполовину небесная человечья душа. Она пребываету Матери и подчас опускается долу. Птица имеет мужескоеначало. Она есть сущий помысел. Она же посланница матери,целомудренная и одинокая. Птица летает высоко над землей инаказывает быть особно. Она приносит вести об отдалившихся,тех, что ушли вперед и стали совершенны. Наше слововозносит она Матери. Матери дано заступаться, данопредостерегать, но ничтожна власть ее сравнительно сбогами. Она есть сосуд солнца. Змея сходит вниз илукавством усмиряет фаллического демона или же подстрекаетего. Она выносит в гору наихитрейшие помыслы естества, коипролазят во все щели и всюду алчно присасываются. Хоть змееи не по нраву, однако ей случается быть нам полезной. Когдаона ускользает от наших рук, то указует путь, которогочеловеку своим разумом не найти.
Мертвые глядели презрительно и говорили:Прекрати свои речи про богов, демонов и души, нам про то посути давно известно.
SERMO VII
В ночи снова воротились мертвые и говорили сжалким видом: Еще про одно мы забыли, дай нам наставление о человеке.
Человек ворота, через которые вы из миравнешнего мира богов, демонов и душ входите вмир внутренний, в меньший мир. Мал и ничтожен человек, вотуже он остается у вас позади, и вы пребываете снова вбесконечном пространстве, в меньшей или же внутреннейбесконечности.
В безмерной отдаленности одна-единственнаязвезда стоит в зените.
Это и есть тот единственный Бог этого одногочеловека, это есть его мир, его Плерома, его божественность.
В мире том принадлежит человек Абраксасу,каковой его, человека, мир порождает либо поглощает.
Звезда эта есть Бог и предел человеку.
Она есть единственный Бог, что емупредводительствует, в нем человек находит успокоение, к нему ведет долгое странствие души послесмерти, в нем воссияет, подобно свету, все, что влечетобратно за собою человек из большего мира.
К нему одному возносит человек молитву.
Молитва прибавляет света звезде, она пролагает мост над смертью, она уготавливает жизнь для мира меньшего и умаляет безнадежное хотение мирабольшего. Когда больший мир охладеет, засияет звезда. Ничтоне стоит меж человеком и его единственным Богом, ежелитолько способен человек отвести глаза от полыхающегообраза Абраксаса. Человек здесь, а Бог там.
Слабость и ничтожность здесь, бесконечнаятворящая сила там. Здесь все тьма, хлад и ненастье,там все Солнце.
На том приумолкли мертвые и развеялись подобнодыму над костром пастуха, что в ночи сторожил свое стадо.
